Омега

фры.

– Пять минут второго. Через два часа тебе вставать.

Суббота махнул длинной ладонью, демонстрируя презрение к Морфею, вздохнул, поправил куртку.

– Холодно, блин! А еще говорят: август, август!

– Горы, – заступился я за ни в чем не повинный крымский климат. – И ночь.

Пришлось вновь поглядеть на «Командирские».

– Час ноль шесть… Вернусь… Если вернусь в Харьков – заведу часы с пустым циферблатом. Очень удобно, сколько хочешь времени – столько и будет. Говорят, такое модно, даже стильно.

Капитан покосился не без подозрения.

– Ты чего, у пидарасов словечек нахватался? Стильно, блин! Плейбой! Развел в отряде гарем с будуаром!

Бедная Лолита! Или это наш капитан – бедный?

– Если вернемся… Ты и скажешь, Арлекин! Не если, а вернешься. И я вернусь. Пошумлю, перепугаю сволочей до мокрых штанов – и вернусь. Без меня ничего не начинай, ясно? Да, у тебя документы есть?

– В смысле? – моргнул я от изумления. – Фальшивых – полная сумка, а настоящие…

– Документ! – резко бросил Суббота. – С фотографией, с мордой твоей. Настоящий!

– Паспорт, – совсем растерялся я. – Старый, еще советский. Он, кажется, у Лолиты, я решил не оставлять в Харькове…

– Дашь мне. Понял?

Не понял. Затем подумал. Понял.

– Не вздумай, Суббота!

– Не боись майор, все будет чики-чики, как Экселенц говорит. Раскис ты, майор, погляжу. Не-е-ет! Глупо, блин, подыхать перед самым финишем. Не хочу – и тебе не советую. Всю войну оттоптали, ни одной, считай, царапины, и чтобы под самую завязку…

– Столько маяться, – кивнул я. – Столько мучиться, и все для того, чтобы шесть педерастов убили тебя, и ты ничего не можешь поделать.

В этот миг мне более всего на свете хотелось отменить свой приказ.
* * * Сэр Джон Бэксфорд лежит на траве, шлем стоит у плеча. И не ведает, что по его голове плачет топор палача… ФАЙЛЫ ИЗ НОУТБУКА

161.

Любовь к ближнему – это химера, которой мы обязаны христианству, а не природе. Безумец из Назарета, гонимый, несчастный и, следовательно, подталкиваемый своей слабостью, которая вынуждала его призывать к терпимости, к человечности, обязательно должен был придумать такие неестественные отношения между людьми, потому что тем самым он боролся за выживание. Но философ не принимает этих фантастических отношений: видя и признавая во Вселенной только самого себя, он только с самим собой соотносит все, что его окружает.

162.

Как нация, украинцы не существуют. Для восточных славян ближе название «русский». Надо, наконец, перестать путать понятия «страна» и «государство». В головах людей опять-таки формировалось ощущение того, что существует некая равноправная, равноценная России Украина, включающая в себя территории, здравым историческим и юридическим умом не могущие быть признанными украинскими.

Нам, болеющим за настоящую Россию, это не простительно. Интеграция, объединение стран и народов возможны в нашем большом российском пространстве, как в Западной и Центральной Европе. Но, как и там,