Слуга царю...

ы, пусть и небольшой, но и столкнувшего с пьедестала всесильного светлейшего, что снискало ему славу рыцаря без страха и упрека и истинного патриота, прикрывается какой-нибудь удачливый авантюрист, решивший перекроить судьбы Империи на манер века Просвещения, но узреть чудесным образом раздвоившийся оригинал он никак не ожидал… Это оказалось слишком сильным потрясением для сухого и взвешенного немецкого рассудка!

— Да, конечно, конечно, Леопольд Антонович, — милостиво отпустил выглядевшего совершенно выбитым из колеи немца восвояси «единый в двух лицах» Бежецкий: он-то точно знал, что именно так смутило коменданта Петропавловки. — Отдохните немного, приведите себя в порядок… Я думаю, государыня и его величество, когда поправится, естественно, достойно отметят ваши заслуги перед Отечеством…

Еще через несколько минут Александр уже стоял перед окованной клепаным железом дверью, ведущей в нужную ему камеру. Вздохнув, он вынул из кармана черную шапочку-маску, которая, как оказалось, была в ходу у спец-назовцев и этого мира, и натянул ее на голову, тут же превратившись в безликий манекен.

— Побудьте пока здесь, — больше попросил, чем приказал он своим спутникам с Петенькой Трубецким, гордым оказанной ему честью, во главе. — Я войду один…

Через пару секунд, аккуратно притворив за собой дверь, свое узилище покинули генерал Корбут-Каменецкий с полковником Арцибашевым, ничего не понимающие и даже несколько недовольные, так как неожиданный визит неизвестного вояки в черной маске и с очень знакомым голосом и последовавшая «амнистия» оторвали их от увлекательнейшей партии в вист…

Оставшись наедине со своим «альтер эго», Александр открыл лицо и, расстегнув тугую портупею, устало присел на освободившуюся койку:

— Ну, здравствуй, брат-близнец… Давненько не виделись…
* * *

— Значит, опять ты разгреб за меня все авгиевы конюшни, брат? — Слушавший рассказ Александра шагая из угла в угол помещения, Бежецкий остановился в центре камеры и покачивался с каблука на носок. — А теперь, значит, принес мне победу на блюдечке… На, дескать, братик, подарочек: бери и пользуйся, как захочешь… Хочешь, скушай или на стенку повесь в рамочке, а хочешь — в сортир выброси… Так, что ли?

— Не совсем… — замялся Александр. — Но…

— Но в общих чертах… — подхватил Бежецкий.

Оба замолчали, пристально изучая друг друга, опять поддавшись странному чувству, словно каждый из них сидел перед зеркалом. Был, знаете ли, некогда в комедийном кинематографе такой трюк: два похожих человека, стоя перед пустой рамой, изображали, будто смотрятся в зеркало, уморительно копируя ужимки и гримасы своего визави… Хотя двум очень похожим мужчинам сейчас было не до паясничанья…

— А ты постарел, — нарушил молчание тот, который был одет в распахнутый парадный мундир уланского полковника. — Морщин добавилось, седины. Нелегко пришлось?

— Да и ты не помолодел, — парировал второй, в испачканном пылью, копотью и кровью камуфляже. — Гошка-то как, Елена?..

— Да ничего, в порядке. Один