Если смерть проснется

р — пронзительный, холодный.

— Пойдем, брат, — хэйкан кивнул в сторону стреноженных коней. — Пора.

В молчании сели на коней, так же молча проделали недальний путь до лагеря. Вдали уже показался Белый Шатер, возле которого горели негасимые священные костры, когда Шету остановил коня и взял Войчемира за локоть:

— Войча… Мне Челеди говорила… Он помолчал, затем усмехнулся:

— Всегда ее побаивался… Она сказала, будто ты просишь ее в жены. Это правда? Как ты решился, брат?

Войча открыл рот и застыл, не чувствуя, как холодные колючие снежинки падают на язык…

Глава шестая. Утья Переправа

Мастер постарался. Маленькое солнце сияло на синей эмали, раскинув разноцветные — золотые и красные — лучи. Восемь лучей — древний знак «савасты», который в Савмате называли «коловрат».

Навко был доволен. И тем, что мастер сходу угадал его замысел, и тем, что это была его собственная выдумка. Еще в первые дни, когда он только присматривался к Кей-городу, стала очевидной странная вещь. Сполоты, верные подданные Кеев, не особо любили знак Кеева Орла. Даже старинный андский Сокол не так часто украшал дома и ворота великого города. А вот коловрат — восьмилучевое солнце — встречался всюду. На всякий случай Навко запомнил это, как привык запоминать всякую мелочь. И не зря. Сейчас, когда его тысяча уже набрана, именно знак коловрата будет украшать кольчуги кметов.

Навко вновь поглядел на работу умельца, положил знак в большой дубовый ларец, аккуратно запер и спрятал ключ. Затем подошел к окну и с удовольствием вдохнул холодный прелый воздух. Весна! Наконец-то!

Здесь, в каменном Детинце, весна почти не чувствовалась. Зато в маленьком Грайвороне, где стояли его кметы, дышалось легко. Навко с удовольствием остался бы там еще на несколько дней, но надо было возвращаться. Здесь, в Савмате, у палатина Ивора накопилось немало дел.

Итак, знак получился удачным. Он как бы завершал всю задумку. Когда Навко попросил разрешения у Светлого набрать тысячу кметов, Улад не возражал и, похоже, тотчас забыл об этом. Навко и не пытался ничего скрывать. Время от времени он сообщал Уладу, как идет набор в его, Иворов, отряд, и даже упомянул, что намерен вооружить кметов новыми самострелами. А вот то, что это не просто самострелы, а гочтаки, да еще улучшенные умелыми руками Вогача-кузнеца, Уладу было знать еще рано. Как и то, что в тысяче, носящей знак сполотского коловрата, не будет ни одного сполота…

Вспомнилось лицо Упада — белое, словно мел, недвижное, застывшее в тревожном ожидании, когда он, Навко, рассказывал о гибели Сварга. Кей слушал жадно, но вопросов не задавал. А когда Навко вместо награды попросил разрешения набрать свой отряд, Кей удивился, но тут же позволил, явно желая закончить разговор. Впрочем, Навко попросил и большую золотую гривну — для Пенко, который и поразил точным выстрелом Рыжего Волка, когда тот вышел на вежу Бряшева.

Теперь и Пенко, и Вогач, и, конечно, Кошик — все были в Иворовой тысяче. Командовал ею Лапак, несколько одуревший от такой