Люди меча

к о бок с ними сражался. Но двадцать против целой страны, пусть даже такой крохотной...

- Главное, чтобы отвага у них оставалась прежняя, а в мечах воинских недостатка не станет. - Опричник, явно выдерживая паузу, отпил еще вина, потом взял расстегай с вязигой, неспешно прожевал.

- Коли решатся они на сей подвиг, то из казны, митрополитом и купцами на войну собранных, готовы мы золота четыре тысячи талеров им передать для набора в немецких городах наемников для ведения войны. Поскольку сотоварищи твои по вымпелу и землям своим есть крестоносцы ливонские, труда особого это для них не составит.

- А-а-а... - не меньше минуты сидел Росин с открытым ртом, переваривая услышанное, а потом внезапно вскочил, звонко ударив себя кулаком в ладонь и забегал между пушками, описывая замысловатые траектории: - Да, да, да!

Как ему самому это в голову не пришло? Зачем русскую кровь проливать или казаков с Дона звать, если можно немцев на месте нанять, чтобы они сами себя завоевали? У них это ведь в порядке вещей: кто золото платит,-тот и "родина". А все, кто за пределами своего города живет - иноземцы. Рижские ландскнехты против Эзеля воевать пойдут, и глазом не моргнут.

- Черт! - повернулся он к гостю. - Гениально. Кому это только в голову пришло?

- Даниле Адашеву, - признал Толбузин. - Брату Алексея. Он в ратном деЛе хитер, завсегда нежданное что придумает. Так что, Константин Алексеевич, возьмешься с сотоварищами своими поговорить?

Росин остановился, подошел к пушкам, выглянул в узкую вертикальную бойницу. Конечно, привык он уже здесь за три года-то. К жизни спокойной размеренной, к ежедневным выходам в цеха своих мануфактур, где простенькие, даже наивные на взгляд человека двадцатого века механизмы все равно то и дело подбрасывали неожиданные головоломки. Привык подолгу торговаться к купцами, после чего гордо засыпать в сундуки честно заработанное серебро. Привык проводить вечера с покорной женой, которую заставлял носить в спальне и двух светелках рядом с ней коротенькое кружавчатое шелковое белье. После глухих платьев, платков, убрусов и подубрусников, в которых ходили днем все приличные женщины и длиннющих бесформенных сарафанов простых девок - белье выглядело особенно возбуждающим. Привык к тому, что все, на кого падал его взгляд немедленно кланялись, и даже богатые купцы проявляли всемерное уважение. Однако, он прекрасно понимал две вещи: ни с кем другим, кроме него, Витька разговаривать не станет. Росин всегда был мастером, и ребята всех клубов на фестивалях запоминали именно его. А кроме того, четыре тысячи талеров - это огромная сумма, которую просто так никому не доверят. Ему, богатому боярину, унаследовавшему имущество царского любимца Салтыкова и немало приумножившему оное, доверят. Он воровать не будет - смысла нет. Ради мешочка золотых позориться не станет. Как там Толбузин говорил? "Нет тебе в этом деле корысти. Но ты - русский боярин."

- Отчего не взяться, - Костя небрежно пожал плечами. - Возьмусь.

Часть первая