Зазеркальные близнецы

ков от газонокосилки.

Под левым колесом хрустнуло, и автомобиль слегка качнуло. “Все-таки не уберег какой-то раззява камеру!” — пронеслась в голове злорадная мысль, пока нога плавно нажимала на педаль газа.

Эх, почему под ним сейчас мертвая железяка, а не горячий степной скакун…
* * *

Кругом на десятки километров только степь, покрытая девственно белым снегом, блещущим мириадами алмазных игл, а вверху — бескрайний сине-голубой свод небес. Кажется, будто никого нет в мире, кроме нескольких всадников, мчащихся во весь опор. Впереди, как и положено, молодой хозяин, за ним — верные нукеры-телохранители, слуги, рабы. Сегодня самые важные из слуг беркутчи — хранители и воспитатели охотничьих беркутов. Два брата-близнеца, Оштыни и Бештыни, гордые оказанной честью, отстают от хозяина только на один лошадиный корпус.

Молодой Волман, как и его отец, всемогущий властелин степи Бекбулат-Довлат-хан, не любил охоту с выращенными в неволе птицами. Настоящий беркут с младенчества получает от родителей все, что необходимо ему в нелегкой будущей жизни. Только после того как беркут поднимается на крыло, его нужно поймать, что является величайшим искусством, передаваемым у беркутчи от отца к сыну, от деда к внуку… Конечно, те, кто попроще — мурзы или простые баи, — охотятся с орлами-курицами, тем более что именным указом запрещено всем, кроме ханских беркутчи, ловить орлов — так они стали редки в последние годы. На обучение беркута уходят годы, только когда он сроднится со своим поводырем, можно впервые снять ременные петли с лап и кожаный клобучок, закрывающий глаза птицы. В старину хранителя ханского беркута, не сумевшего обуздать дикий нрав вольной птицы, укротить его мощь, привязать к себе незримыми узами, просто-напросто казнили, ломая хребет и бросая замерзать в степи на поживу коварным лисам и воронам… А еще нужно приучить птицу к хозяину, заставить понимать его приказы.

Сначала птицу приучают к звуку лошадиных копыт, вслепую вывозя в степь. Рука беркутчи защищена до локтя кожаной перчаткой, чтобы беркут в азарте не исполосовал руку своими страшными когтями. На следующем этапе приучают к “хождению на руку”, и здесь кроется главная опасность. Недоученный коварный беркут, получив свободу, может улететь навсегда: что ему, вольному, до каких-то людишек. Но по-другому никак нельзя. Хочешь не хочешь, а беркута приходится отпустить. А потом позвать назад. Когда вернется и сядет на руку, тут же наградить лакомством — кусочком мяса. — Язык, на котором охотник говорит с беркутом, уникален и сам по себе представляет большое искусство. В нем только один звук, похожий на крик “Хэй!”, повторяемый многократно, но в каждом случае с особой интонацией, которую беркута также приучают понимать годами. То ласковый и даже нежный, то требовательный и жесткий, подавляющий волю орла, заставляющий повиноваться. И так сотни риз, пока орел не станет прилетать хоть из-за тридевяти земель. Сначала охотник просто стоит на земле, потом садится в седло. И беркуту и лошади надо