Чаша гнева

ачал головой де Лапалисс, – и даже не магистр. Само Провидение указало на него.

– Тогда позовем его, – проговорил брат Ричард, вновь пряча Чашу. – Я должен поглядеть на своего преемника!

Брат Жоффруа вновь позвонил, а когда посыльный оруженосец удалился, спросил:

– Как происходит передача Чаши новому хранителю? Что для этого потребуется?

– Милость Господня и Божией Матери, – вполне серьезно отозвался старый рыцарь. – А сама церемония уложится в одну ночь. Мы с молодым братом должны будем провести ее в молитве.

– Небесполезно будет, если молиться, отдельно, разумеется, – вмешался в разговор брат Анри, – будут и прочие братья. Не так ли?

– Вне всякого сомнения, – кивнул английский командор. – Но я думаю, не следует торопиться. Праздник Рождества, когда Господь особенно чуток к людским молитвам, подойдет для церемонии наилучшим образом.

– Несомненно, – кивнул брат Ричард.

Дверь распахнулась, и в помещение вошел Робер. На лице его сквозь приличествующую случаю почтительность можно было заметить вполне объяснимое удивление.

– Привет тебе, брат, во имя Господа, – проговорил брат Жоффруа. – Что скажешь, брат Ричард?

Гастингс покачал головой.

– Я благодарю Пречистую Деву и всех Святых Апостолов, что выбор удачен, – в голосе старого хранителя звучало удовлетворение. – Он подойдет!

Робер переводил недоумевающий взгляд с одного на другого. Молодой рыцарь никак не мог понять, что тут происходит.

– Во имя Господа, сеньоры, что вы говорите? Для чего я подойду? – спросил он.

– Садись, – с глубокой печалью сказал брат Анри. – И мы тебе все объясним…

Робер сел. Старейший из рыцарей, высокий и тощий, водрузил на стол небольшую деревянную чашу. Или все же не деревянную, слишком уж ярко светятся ее стенки… Золотую? Тоже не похоже…

– Ты знаешь, что такое перед тобой, брат? – поинтересовался де Лапалисс, и голос его звучал торжественно.

– Нет, – честно ответил нормандец.

– Это величайшее благословение и величайшее проклятье Ордена, – проговорил старый рыцарь глухо, – то, благодаря чему мы победили под Хаттином двадцать лет назад. Это Чаша Гнева Господня!

– Чаша Гнева? – спросил Робер.

– Да, – кивнул старый рыцарь, – как сказано в Откровении Иоанна Богослова: Четвертый Ангел вылил чашу свою на солнце: и дано было ему жечь людей огнем.

– Так те рассказы об упавшем с неба пламени, которое спалило сарацин – правда? – не веря себе, воскликнул Робер. Он ощутил, что спит, а что все происходящее – всего лишь сон…

– Правда, – подтвердил брат Анри, выжидательно глядя на Робера.

– Но зачем вы говорите мне о ней, сеньоры? – чувствуя, что окончательно теряет почву под ногами, жалобно вопросил он.

– А затем, – сурово промолвил брат Жоффруа, – что тебе предстоит в скором будущем стать ее хранителем!

– Мне? – голос Робера походил на комариный писк. – Помилуй меня Господь… не может быть… нет, вы ошибаетесь!

– Увы, нет, – невесело усмехнулся старый рыцарь, – не мы выбрали тебя, но сам