Ангел Спартака

лась кое к чему в лавке, той, что слева от «Огогонуса». Кое к чему... Удивить хотела, хотела, чтобы ты улыбнулся. Что теперь вспоминать, не купила, не удивила. И ты не улыбнулся. Извини!

Будь проклят, Ганник-вождь! Тебе мало просто убить ненавистную внучку консула? Надо было еще язык почесать — и в душу плюнуть напоследок! «Кто виноват в смерти гладиатора Эномая?» Я не стану спрашивать. Будь ты проклят, Гай Ганник!

Оглянулась по сторонам, вздохнула. Хотела дома побывать, Папия Муцила? Вот и побывала.

Все? Все!

Я люблю тебя, мой Эномай! Мы победили!

Достала верную заколку, пристроила в руке поудобнее. Не промахнусь? Не промахнусь!

В сердце. Прямо — в сердце!
Антифон

...Неловко ухватилась за борт, чуть не упала, кто-то помог, поддержал. Наконец коснулась ногами земли. Нет, не земли — грязи. Несколько черных капель мазнули по клетчатому пальто.

Толпа. Люди суетятся, строятся, неумело ровняют ряды. Сейчас их разведут по баракам, потом все свободны До утра, до первых автобусов, до того, как начнут читать бесконечные списки. Мне туда? Да, мне туда. В гущу людей, в осень, в сырые бараки.

Шагнула прямо в толпу, зачем-то оглянулась.

Девчонка в синей тунике, молоденькая, растерянная... ее знаю? Нет, не знаю. Что она тут делает? Туники носили в Риме, а это было давно, очень давно, много жизней назад.

Рука скользнула в карман, коснулась знакомых мятых бумажек. На несколько рюмок коньяку хватит. И на сигареты, мои, кажется, кончились. Надо прийти пораньше, пока в баре «У Хэмфри» есть свободные места.

Второй карман внезапно показался очень тяжелы словно туда положили камень. Нет, не камень — пистолет системы «люгер». Все верно, тут опасно, тут тоже убивают

— Фрау... Госпожа Папия Муцила?

Тихо подошли, не заметила. А может, и не подходили здесь и ждали, в толпе.

— Разрешите на несколько слов?

Трое — похожие, словно братья Ресы, только иные совсем. Здешние — на «вы» обращаются. Черные эсэсовские плащи, черные фуражки. У каждого — смерть при поясе, только не «люгер» — «вальтер». На черном бархате петлиц — руны «зиг», две молнии рядом.

Власть, сразу видно!

Не спорю. Киваю, в сторону отхожу. Знакомый старшой подбрасывает ладонь к козырьку:

— Уполномочен доложить — ваше пожелание полностью выполнено.

О чем это черный? Впрочем, все равно, выполнено и выполнено. Вновь киваю. Сказать «спасибо» нет сил. И есть ли за что?

— Первый круг? — Черный понимающе улыбается, достает сигареты, протягивает пачку мне.

Щелчок зажигалки — словно выстрел. Нет, так только говорят, выстрел звучит совсем иначе.

— Ничего, — старшой жадно затягивается, — шок скоро пройдет, по себе знаю. Наверное, ждали своего главного. Встретит, шнапса поднесет, утешит?

Вновь улыбка, но уже другая, совсем-совсем другая. О чем он? Может, об Учителе? Я уже не Его ученица, и Ему нечем утешить Свою обезьянку. «Сохрани мне память, Учитель, сохрани! Больше мне ничего не нужно».

Но я помню? Я не забыла?

Эномай умер. Я умерла. Остальное...