Ангел Спартака

. Бить, бить, бить! Беспошадно, не переставая, безжалостно! Получила, Волчица?

— Знаешь, Папия, не нравится мне это. Слишком много их. А вдруг опомнятся, нас за горло возьмут. Почему мол, все оттуда бегут, а мы...

— Не опомнятся, мой Аякс. Видишь, ни одного старшого. И знамен нет. Не войско это уже, отвоевались.

Да, отвоевались! Бредет по дороге толпа пыльная, еще с оружием, кто-то даже узел с добром на плечах тащит — вместо значка когорты, видать. Но сражаться эти уже не станут. Спеклись, вояки!

Давно на дороге столько народа сразу не собиралось! В обычные дни одного-двух только и увидишь, ну и повозку, мулами запряженную еще, хотя Помпеи — город известный, гостями не обиженный. А теперь! То-то у тамошних «волчиц» работы прибавится!

Или не прибавится? После такого не только честь и славу воинскую потеряешь!

— А Глабр где? Куда спрятался?

— Плутон с ним, Аякс! Кому он теперь нужен?

И вправду — никому. Этот настоящий триумф без полководца не обойдется. А если фмуирт, то, если все навыворот, то самое время претору в кустах прятаться — или на коне уцелевшем мили до Рима мерить, не оглядываясь. Впрочем, победители и так на месте. Мы! Для того и выехали пораньше — зрелищем невиданным полюбоваться.

— Победа, Аякс!

— Победа, госпожа Папия. Вот здорово! Не думал даже, что увижу.

А я вот думала, одноглазый. Верила, мечтала, надеялась. Дождалась! Вот тебе, Рим, враг мой, логово проклятой Волчицы! Где теперь воинство твое, где воеводы твои, где сила твоя? Предки мои, мои родичи, убитые и замученные, откройте мертвые глаза, взгляните! Мои земляки, друзья, товарищи боевые, глядите!

— Никак, все? Кончились? Сколько мы их застали, госпожа Папия? Сотни три?

— Пожалуй. Из шести-то когорт!

Была толпа — нет толпы. Но дорога не пуста — вместо легионеров вновь люд пригородный валит, с вилл да из поселков окрестных. Почти каждый с узлом, а то и с тачкой, добром груженной. Женщины, детишки, старики со старухами... Спешат, оглядываются. Страшно, видать!

— Я и не думала, что у нас столько римлян живут.

— Римлян? А-а! Здесь не только римляне, госпожа Папия. Все бегут, и наши, и ихние, и рабы тоже. Ужас гонит. Правильно, что бегут. Наши-то под горячую руку и прирезать могут.

Прирезать? Они же не легионеры, не ветераны, не римляне даже! Но тут же вилла врага Италии Септимия Коса вспомнилась. Верно, могут. Лучше уж лишние десять миль ногами босыми оттоптать, за помпейскими стенами отсидеться.

Так нет же в Помпеях стен! Значит, не повезло вам, обыватели кампанские. Молите богов наших, крепко молите, чтобы обошлось, чтобы не догнали.
* * * И заворотило его за волосы горлом вверх, — Он обвил моляшей рукою сгиб нависших ног, Он заплел язык азийский эллинским, Он сломал чекан печати на устах своих, След следя ионийских слов: «Я меня тебя как? Какое дело? Никогда обратно: Вести сюда мой; Больше, отче, нет, нет, Никогда воевать сюда!..»

— Как думаешь, госпожа Папия, может, Глабр уже на Кресте? Приедем — полюбуемся?

—