Омега

ал по стойке «смирно», подбросив ладонь к несуществующему козырьку.

– Товарищ майор, докладываю. Группа потерь не понесла! Боец Лолита проявила излишнее мужество и, блин, героизм…

– Не шуми, – я привычно поморщился. – Что за привычка?

…Ночь, узкая грунтовка, поросшие редким кустарником холмы, два трофейных «джипа», низкое, покрытое тучами небо. Так я все и представлял. Идеальная декорация!..

– Пусть Лолита расскажет. Я на улице был, прикрывал.

Впервые за все годы захотелось повернуть Время назад. Но я знал – поздно. Даже если бы в одном из угнанных «джипов» обнаружилась портативная Машина Времени.

Я уже перешагнул. Мы – перешагнули.

– …Когда Экселенц все поотключал, мы наверх поднялись, Зигмунд черный ход открыл и провел. Внутри даже охраны не было, а на видеокамеры мы запись пустили. Как в фильме «Настоящая Маккой», помнишь? Я в дверь постучала, номер двойной, «люкс». Открыл помощник. Я ему по-английски: помогите, должна рассказать, я – жертва страшного террориста Арлекина, меня здесь никто слушать не хочет. Плачу, понятно, сопли жую. А на голову платок набросила, вроде, как татарка. Вот и все. В лицо она мне потом вцепилась, уже в машине. Надо было ей сразу по голове дать, суке!.. Дядя… То есть, старший лейтенант Аргонец взял двоих и к аэропорту поехал, чтобы пошуметь, внимание отвлечь, как мы и договаривались. Ну и… И больше ничего. Докладывала боец Лолита!.. Видишь, Арлекин, справилась. А можно я эту блядь лично расстреляю?
* * *

…Голая худая женщина стояла на коленях. Кровь на лице и шее уже успела покрыться черной коркой, костлявые плечи раз за разом вздрагивали, в широко открытых глазах плавала пустота. На впалом животе белел старый шрам, след от операции. Мадам Выдра, Главный обвинитель Гаагского Трибунала во время оно маялась аппендицитом.

– Бить-то было зачем? – не выдержал я. – Надели бы наручники.

– Это сейчас она такая, блин, смирная, – Суббота зло усмехнулся. – Ты бы видел, как она в Лолиту вцепилась, еле оттащили.

– Ага! – божье наказание поднесло к глазам цифровую фотокамеру, прицелилось. – Чи-и-из!

Вспышка!

– И вообще, все по стандартной процедуре. Пусть почувствует, гадина, каково это – умирать! Сам же учил.

Выходит, я учил и такому. Выучил.

– Лолита, переводи.

Разговор был пустым, лишним, как и всякая беседа с покойником. Но эти слова были нужны не ей, а нам – бойцам, молча стоявшим за моей спиной, капитану Субботе, Лолите, мне самому. Их должны услышать все остальные – друзья и враги.

– Пусть назовет фамилию, имя, подданство и род занятий.

Стандартная процедура… Убить человека легко, важно не ошибиться. Мало ли в мире костлявых пятидесятилетних баб со шрамом от аппендицита?

Лолита заговорила по-английски, затем, слегка запинаясь, повторила на французском.

Выдра молчала. Плечи продолжали вздрагивать, и мне подумалось, что она икает.

– Отвечай, сука! – капитан резко шагнул вперед.

Остановить его я не успел, да и не очень пытался. Женщина взвыла