Печать на сердце твоем

обой дров, Згур! Ладно, пока отдыхай, завтра с утра тебе уезжать…

— В Коростень? — Згур удивился, а затем почувствовал горькую обиду. Не то чтобы он хотел надолго остаться в Валине, но все-таки! «Надобен будешь, кликнут». Выходит, кликнули, теперь «кыш» говорят…

— Куда? В какой Коростень? — Палатин замер у двери, обернулся. — Згур! Очнись! Ты вне закона! Тебе нужно бежать немедленно, и даже не к лехитам, не к румам — там достанут. У Челеди руки длинные.

— Бежать?!

Об этом он еще не думал — некогда было. Только сейчас Згур начал понимать. «Ни огня, ни воды». Бездомный бродяга, последний нищий не поделится с ним куском хлеба. Всякий Кеев подданный — от Харпийских гор до Денора — не только может — обязан убить сотника Згура! Нет, теперь уже бывшего сотника! За него не заступится даже Велга…

Згур с трудом встал, потер ноющую грудь. Рядом, возле низкого ложа, он заметил свой праздничный кафтан с рваной дырой на груди. Да, повезло! Значит, бежать? Сполот назвал его бешеным щенком. Теперь щенку надо уносить ноги…

— Нет, мне надо вернуться. Если Велга скажет, поеду в Савмат. Я — альбир Кеевой Гривны, пусть меня судит Светлый!

—Нет!

Палатин вздохнул, покачал головой:

— Тебя просто убьют, Згур, мальчик! Светлого сейчас в Савмате нет, он на полдне, ведет переговоры с румами. А в Кей-городе тебя ждет Челеди. Никто судить тебя не станет, зарежут где-нибудь в подвале и выкинут волкам. А потом мне придется глядеть в глаза Алане…

Згур молчал, не зная, что ответить. Да, наверно, так и будет. Но бежать? Куда? Что делать на чужбине?

— Поговорим завтра. — Палатин осторожно дотронулся до черного пятна на груди сына: — Болит? Хорошо еще, меня Кобник предупредил. Мышь ему с левой стороны пробежала. А не ошибся!

Кобник? Згур только плечами пожал. Ко всему еще и какой-то кобник!

Во сне он увидел реку. Серая, тронутая рябью вода окружала его со всех сторон, заливала рот, захлестывала ноздри. Згур был на самой стремнине, течение несло его вперед, переворачивало, а он не мог даже двинуть рукой. Згур невольно удивился — плавал он прекрасно, лучше всех мальчишек в Буселе. Подумаешь, река! Но вода уже достигала глаз, стало трудно дышать, и он понял, что до берега, далекого, похожего на узкую желтую полоску, не добраться.

Згур не испугался — он понимал, что спит, удивление лишь выросло. Почему он не может двинуть рукой? Может, он уже мертв и его труп несет стремнина? Но мертвые не тонут, не захлебываются в холодной мутноватой воде, не видят далекий песчаный откос, над которым недвижно парят черные чайки. Нет, он жив, с ним все в порядке, это с водой что-то не так! Река какая-то неправильная!..

Згур собрался с силами, на мгновение сумев приподняться над водой. Кажется, Денор. Наверно, Савмат где-то рядом, такие откосы он видел, когда был в Кеевом городе пару лет назад. Но почему он не может плыть? Почему так болит грудь?

И вдруг он понял — вода! Она стала другой, не держала, тянула вниз. Резкий дух бил в ноздри, острый, когтями скребущий