Мавзолей для братка

ольщенному похвалой профессору Жора. – Еще чуть-чуть, и ее можно будет назвать ювелирной.

Кого как, а его очень порадовало то обстоятельство, что отпала необходимость долгого марша в экстремальных условиях. Приключения приключениями, но зачем же создавать трудности на пустом месте?

– До ювелирной точности, конечно, далеко… – потупил глаза Горенштейн. – Но, учитывая поправки, рассчитанные мной по новейшей методике…

Жанна целиком и полностью разделяла радость Арталетова, но вот экс-шут был недоволен. Он-то предвкушал возможность сразиться с ливийцами (или как там еще кличут песчаных демонов), а тут – тишь, гладь да Божья благодать. Даже клинка не обнажил…

Всё это было высказано с присущей Леплайсану прямотой и без особенного выбора выражений. Посему опять возник спор с переходом на личности, хватанием за колюще-режущие предметы, и пришлось бы Жанне пускать в ход свое секретное оружие, уподобив спорщиков мартовским котам, если бы не робкий голосок из забытой в радостной суматохе корзинки:

– Господа, вы про меня, случаем, не запамятовали…

Только тут все с раскаянием вспомнили про главного героя второго тура спасательной экспедиции, томящегося в тесной «камере»…
* * *

До ближайших домов оказалось не так уж и близко, и уже через пару часов ходьбы более плотно, чем этого требовал климат, одетые путешественники обливались потом, проклиная на чем свет стоит и «бесовскую жару», и «чертову страну», и «проклятых соблазнителей, затащивших добропорядочного католика Бог знает куда»…

Стоит ли говорить, что девяносто процентов стенаний принадлежали Леплайсану, предпочитавшему скорее изжариться в своем наряде, чем уронить дворянскую гордость, уподобившись остальным. Процентов семь общего недовольства выражал Кот, впрочем к привилегированному сословию не относившийся и поэтому быстро скинувший всю лишнюю одежку и щеголявший в первозданном, меховом виде. Пушистая шерсть, отлично спасавшая пройдоху от холодов, более-менее прикрывала и от жары, а беспокойство мохнатого жениха вызывало припекавшее солнышко.

– Что, если мой нос обгорит и я буду не самым лучшим образом выглядеть в глазах дам? – беспокоился он, поминутно выпрашивая у Жанны зеркальце, дабы убедиться в сохранности своего розового «пятачка», щедро намазанного сразу тремя видами крема от загара. – Щеголять с облезлым носом на смотринах, знаете ли…

– Да ваших дам хвостатых, месье Кот, нос меньше всего интересует, – в промежутках между жалобами на жару и жажду подкалывал его Людовик, не забывавший о своей профессии и на «том свете». – Вы, главное, пореже поворачивайтесь к солнцу животом, и всё будет о'кей! – щеголял он новым для себя оборотом. – Или намажьте своим маслом, только погуще.

– Я сам знаю, что мазать, а что нет! – огрызался Кот, портупею со своим стилетом всё же не снявший. – И в случае чего…

И почему-то на целых три процента был недоволен Дмитрий Михайлович…

В городские пределы вступили, когда раскаленный солнечный шар заметно клонился к западу, а улицы понемногу