Зазеркальные близнецы

том и забиякой в молодые годы. Хотя и в корне несогласный с этим, нынешний император, считающий себя гарантом дворянской чести, не счел возможным идти против воли отца. Конечно, любое благое начинание приводит порой к истинным уродствам, и теперь не являлись редкостью даже дуэли на людных улицах городов, под любопытными взглядами десятков зевак. Случалось, что оба соперника оставались совершенно невредимы, а в больницы или даже куда подале увозили совершенно посторонних прохожих… Но в данном случае готовился отнюдь не балаган, которым так любят тешить себя мальчишки… Здесь собрались люди серьезные.

Пожилой подполковник открыл потемневший от времени полированный футляр, и в сером свете раннего утра на потертом лазоревом бархате хищно блеснула вороненой сталью пара старинных дуэльных пистолетов, которыми, возможно, доводилось пользоваться еще прапрадеду молодцеватого гусарского поручика. Без лишних церемоний дуэлянты выбрали оружие и разошлись на свои места.

Александру доводилось держать в руках таких вот монстров с калибром почти как у охотничьего ружья, тем более архаических дульнозарядных, всего несколько раз при подготовке у Полковника, однако навыки профессионального солдата не подвели, и пистолет поручика он зарядил даже раньше барона фон Траубе. Явно играя на публику, двадцатипятилетний князь Радлинский распахнул и картинно бросил на сырую траву доломан (несмотря на то что бывшая кавалерия более пятидесяти лет назад пересела из кавалерийских седел на винтокрылые машины, гусары, драгуны и кирасиры сохранили свой парадные мундиры и славные названия полков, а эмблемой аэромобильных войск Российской Империи были выбраны скрещенные сабли), оставшись в белоснежной сорочке с расстегнутым кружевным воротом. Сброшенный доломан сразу же, пока не успел намокнуть в росе, обильно покрывающей траву, подхватил седенький слуга, должно быть дядька Радлинского, помнящий молодого князя еще младенцем. Бекбулатов, напротив, не счел нужным расстегнуть даже пиджак своего элегантного гражданского костюма, которым он как бы подчеркивал свое презрение к противнику.

В тишине, нарушаемой только птицами, громом прозвучал раскатистый бас барона фон Траубе, секунданта князя Радлинского:

— Сходитесь, господа!

Эти простые слова послужили спусковым крючком, запустившим отсчет мгновений, знакомых Александру по десяткам романов. Первый выстрел, согласно правилу, за оскорбленным. Гусар, изящно поправив тонкий ус, плавно поднимает ствол. Бекбулатов даже не пытается прикрыться рукой с пистолетом, что допускается дуэльным кодексом, и в свободной позе стоит перед старинным, но от этого не переставшим быть грозным и смертоносным оружием, брезгливо глядя в глаза противнику. Вот сейчас…

И вдруг в последний момент князь Радлинский стремительно вскидывает руку и нажимает курок. Выбросив вверх громадный клуб дыма, пистолет сипло и грозно рявкает, посылая дробное эхо метаться по округе, отражаясь от сосновых стволов. Зрители оживают и с облегчением переглядываются. Трагедия