Метка тьмы

Я, как зачарованная, с ужасом наблюдала, как Томас втыкает грубо обработанный бронзовый нож в грудь еще живого человека и делает глубокий надрез, вспарывая его от оголенной шеи до брюха. Жар от раны, смешиваясь с холодным воздухом, облачком пара поднимался вверх, но оно было недостаточно плотным, чтобы уберечь меня от вида того, как он без малейших усилий разрывает грудную клетку так, будто ломает прутья. Кровь яркими ручьями стекала по руке Томаса, когда он вытащил бьющееся сердце и поднял его вверх; затем медленно, как бы растягивая удовольствие, он начал опускать его к своему рту. Его зубы впились в дрожащую плоть, которая все еще пыталась биться, разрывая пульсирующую вену, из которой хлынул поток крови, заливая его лицо и стекая вниз по подбородку. Кровь, стремительно заполнив рот, струилась ему в горло. Томас вытер окровавленные пальцы о свою тунику, оставляя от груди и до самого низа абстрактные рисунки, выглядевшие так, будто он нанес боевую раскраску. Его гортань содрогалась, и он проглотил кусок, вызвав этим одобрительные крики у наблюдающих за ним воинов.

Я, должно быть, как-то выдала свое присутствие, потому что он посмотрел прямо на меня и, оскалив свои запятнанные кровью зубы в жуткой пародии на улыбку, протянул ужасный кусок плоти, как бы предлагая разделить его с ним. Он сделал несколько шагов вперед, и я поняла, что не могу двинуться с места, не в состоянии ни остановить его, ни убежать. И только, когда эта рука со стекающими с нее каплями крови и жутким подношением приблизилась ко мне, я, наконец, вышла из ступора и закричала.

Это причиняло боль моему горлу, но я никак не смогла бы сдержаться. Видение развеялось, и я снова оказалась на окровавленном складе, дико таращась на новый образ Томаса, который, буквально, за доли секунды наслоился на старый. Его язык выскользнул изо рта, чтобы слизать крошечные капельки крови в уголке своего рта, настолько мизерные, что их было не видно, пока он не привлек к ним внимание. Я мысленно отметила верность высказывания, что привычка – это вторая натура, прежде чем начала истошно вопить со всей силы своих легких.

Он двинулся в мою сторону, вытянув руки перед собой, словно демонстрируя, что не представляет угрозы, и я заметила, что они снова почти чисты. Когда он подобрался ближе, последние пятна на пальцах его раскрытой ладони, как капли воды в песках пустыни, впитываясь в кожу, исчезли. Я осознала, что пячусь назад как краб, крича и ругаясь, но мне было безразлично, как это выглядит со стороны. Поскользнувшись на крови, я шлепнулась и завизжала еще сильнее, увидев, как алый цвет расползается по моим ногам, подобно розам, расцветая на моих чулках и сапожках. Томас осторожно подбирался ко мне, говоря спокойным голосом, так будто я была норовистым жеребенком, которого он пытался приручить.

- Кэсси, пожалуйста, выслушай меня. Мы выиграли немного времени, но нам нужно уходить. Скоро появятся другие.

Я опять поскользнулась и, упав, ушибла задницу обо что-то твердое. Какой-то частью моего мозга, которая еще была способна связно мыслить, я опознала форму предмета и тут же выхватила револьвер из-под себя.

- Не приближайся ко мне, или я убью тебя. - Я навела оружие на Томаса и, несмотря на то, что оно дико тряслось в моей не особо твердой руке, я могла с уверенностью сказать, что он понял серьезность моей угрозы. Его глаза, обычно мягкие, теплые и открытые, стали теперь непроницаемыми черными зеркалами. Я не могла увидеть, что скрывается за ними, да и не хотела. Видит Бог, я не хотела этого.

- Кэсси, ты должна выслушать меня. - Я изучала его привлекательное лицо, и какая-то часть меня отстраненно отмечала, что разрушается и умирает очередная иллюзия. Я думала, что наконец-то сделала что-то хорошее, действительно помогла кому-то, спасла, вместо того чтобы как обычно избегать любых заведомо обреченных контактов, которые могут закончиться страданием либо для меня, либо для кого-то еще. Я должна была заподозрить, что все слишком хорошо, чтобы быть правдой, что он чересчур хороший.

«Кэсси, деточка, на этот раз ты отхватила кусок не по зубам», подумала я, когда уперлась спиной в дверь, - «Возможно, тебе нужно было попробовать для начала что-нибудь поменьше, в следующий раз заводи лучше котенка», однако я понимала, что шансов на то, что у меня будет этот следующий раз, практически нет.

Я могла различить глухие удары музыки и невнятный речитатив в стиле техно, доносящиеся из клуба за дверью, и эти звуки показались мне божественными. Мне хотелось затеряться в толпе, выбраться на улицу и бежать без оглядки. Я была асом в маскировке, и в туристском районе города мне не составило бы труда смешаться с праздной толпой в ночь пятницы. У меня был отдельный счет в банке на еще не засвеченное вымышленное имя, и на случай чрезвычайной ситуации в шкафчике на автостанции была спрятана неброская одежда, и я знала наизусть каждый глухой переулок в радиусе пятнадцати кварталов. Мне не составит труда сбежать, если только я смогу оторваться от Томаса.

Я потихоньку скользила вверх по двери, используя ее в качестве опоры и проклиная свои высокие каблуки. Моя юбка задралась, но я не стала поправлять ее; сейчас меня в последнюю очередь беспокоил тот факт, что я сверкаю перед Томасом. Шаря у себя за спиной скользкой от крови рукой, я, в конце концов, нашла дверную ручку. На подкашивающихся ногах, вылетев за дверь, я захлопнула ее за собой и прокралась к бару. Мне не хватало воздуха, тело трясло как в лихорадке, но я не позволяла себе раскисать. Это теперь была не позволительная роскошь.

Началось шоу со световыми эффектами, и прыгающая, извивающаяся толпа танцующих стала мелькать в световом потоке от стробоскопов. Пульсирующий ритм и шум толпы тут же оглушили меня, но мне не нужно было слышать Томаса, чтобы знать, что он где-то рядом. Стробоскопы вымывали цвет крови на мне, поочередно преобразуя его то в черный, то в серебристый. Благодаря слабому освещению я гармонично вписалась в окружающую обстановку, не вызвав паники, хотя я сильно сомневалась, что у меня был вид психически уравновешенного человека. Проскальзывая в любой образующийся зазор, я пыталась думать на бегу, но в голову не приходило ничего путного, а все инстинкты кричали: "Быстрей!", и я пыталась следовать им, даже понимая всю тщетность своих действий, но мне не оставалось ничего иного, разве что дождаться его и позволить поймать себя.

Я была как раз посередине танцпола, когда Томас схватил меня. Он развернул меня к себе, и я почувствовала, как его рука, скользнув по прожженной футболке мне за спину, соединяет наши тела воедино. Должно быть, со стороны мы казались танцующей парой; но только я знала, что мне не вырваться из этих объятий. Он стальной хваткой сжал мою руку с оружием, принуждая меня отвести ее в сторону, подальше от него. Я все равно не стала бы стрелять. Моя ладонь так сильно вспотела, что мне было неприятно даже просто держаться за что-либо, и вокруг было слишком много людей, чтобы рисковать шальным выстрелом. Кроме того, если я права в своих догадках, пуля только вызовет у него раздражение и ничего более.

Его пальцы скользили вверх по моему обнаженному позвоночнику, подбираясь к контуру охранки. Он почти благоговейно обвел ее края.

- Я слышал истории об этом, но никогда не верил в них. - Его голос переполняло нечто сильно похожее на священный трепет. Каким-то образом ему удалось произнести это так, что я расслышала его, невзирая на оглушающую музыку, но я была не расположена к разговорам. Я извивалась, тщетно пытаясь разорвать его захват, в сердцах проклиная бесполезную охранку. Должно быть, она исчерпала себя в предыдущей схватке, или была бесполезна против кого-то его уровня, так как никак не реагировала на его прикосновения.

- Кэсси, взгляни на меня.

Я боролась с ним, зная с детства, что, глядя в глаза вампиру, ты облегчаешь ему управление собой. После представления на складе у меня не осталось сомнений, кем он является, и последнее, в чем я нуждалась, чтобы он влез мне в голову. Учитывая, что он сумел обойти мой вампирский радар, изображая из себя человека в течение многих месяцев, я полностью исключала возможность того, что имею дело с мастером меньше второго уровня, а то и выше. Произошло это возможно отчасти из-за того, что я видела, как он разгуливает в разгар солнечного дня. Даже Тони не мог себе позволить этого без риска получить что-то похлеще солнечного ожога. Не то, чтобы уровень Томаса имел какое-то значение, так как при желании любой мастер мог запросто, бросив мимолетный взгляд, превратить меня в безмозглую курицу, полностью подвластную себе.