Все демоны Ада

— Прошу… мне надо… убить его — Мэйсона. Мне надо…

— Парни, брейк! — оповестил Эйдан и в спешке пихнул Ноя, который, как мне довелось разглядеть, выглядел страшнее самого Дьявола. — Прекрати! Иначе и она пострадает!

— Но…

— Ной, — прорычал демон, а потом кивнул на дракона, продолжавшего пикировать не хуже боевого вертолета. — Люк слишком слаб. Придется воспользоваться Добби, как транспортом…

Добби? Они назвали дракона именем домового, который прославился в «Гарри Поттере» своим фетешитским поведениям к мелким предметам человеческого белья?

Меня должно было это волновать меньше всего, особенно тогда, когда Ной подозвал дракона, и вопреки моим сопротивлениям, Эйдан усадил нас на горбушку этого сверхъестественного создания. Следом и другие демоны запрыгнули на Добби, который, я не уверена, что был от этого в восторге — его мощный хвост дергался как у нервной кошки, готовый убить нас в любое мгновение.

— Что вы… — я была слишком слаба, чтобы закончить предложение, но когда снова взглянула на Артура, мои силы немного прибавились. Поддавшись вперед, я вскрикнула — слезы тотчас попали в рот: — Я никуда не отправлюсь без Артура! Нет! — попытавшись слезть, я обнаружила, что руки Эйдана крепко прижимают меня к нему. — Отпусти меня! Отпусти меня, кре…

— Они улетают! — Мэйсон, что отсюда сверху казался коротышкой, подбежал с клинком в руке, но не успел вонзить его в плотную кожу дракона, ведь тот взмыл вверх, как мелколесная птица. — Черт!

— Артур! — мой голос пронесся эхом по каждому уголку закоулка, и я была довольно удивлена, что сюда еще никто не нагрянул. Пытаться снова выпутаться из цепких рук или вообще — прыгнуть на землю, куда было далеких пару тройку футов — казалось слишком невыполнимой миссией. Что мне и оставалось делать, так это наблюдать, как мертвое тело того, кто был со мной каждую печальную и радостную секунду моей жизни, нещадно отдаляется. — Нет, Артур!..

Всхлип вылетел из моих пересохших губ. Когда я чуть ли не соскользнула с твердого позвоночника Добби, держащего путь в непроглядную тьму, Эйдан подхватил меня, не давая упасть. Его руки крепко обнимали меня за талию, а голос шептал что-то неразборчивое. Дав команду Грэйсону о создании какой-то иллюзии, что сможет скрыть нас от глаза непосвященных, он склонил голову к моему затылку и, до того, как я отключилась, тихо прошептал:

— Не плачь, Ангел. Небеса заберут твои печали…

XXIV

Тьма кружится надо мной. Она сгущается, пританцовывая, и обволакивает меня. Я не вижу своего тела и ничего вокруг, хотя по ощущениям уверена, что под моими ногами — босыми? — расстилается махровая мокрая трава, а где-то неподалеку наверняка возвышаются могучие ели, наполняющие прохладный воздух ароматом хвои и озона.

Я что, в лесу?..

Причем ночью…

Звезды и луна, кажется, здесь нежеланные гости: их присутствие нигде не виднеется — ни единого блеска, даже когда я поднимаю голову и, прищуриваясь, стараюсь что-то разглядеть.

Ничего. Абсолютно. Словно все небесные тела погасли в одно мгновение…

Но, к счастью, я замечаю вспыхивающий неподалеку огонек, направляющийся ко мне — птица? Да, действительно птица. Ласточка. Прекрасная ласточка, обуянная диким пламенем, который раскрашивает мрак своими сочными красками, парит в темноте. Ее маленькое тельце проносится прямо перед моим лицом — невероятно завораживающее зрелище, и когда она отлетает, то взору предстает другая, не менее невероятная картина.

Человек…

Его еле освещенная фигура, так знакомая мне, останавливается неподалеку. Птица, видя незнакомца с переливающимися в темноте черными, как крыло ворона, волосами, садится к нему на вытянутую руку — ласточка принадлежит ему? Огненная. Ласточка. Ощущение дежавю пронзает меня — где-то я это видела… Точно видела. Но, вероятно, подзабыла или…

После того, как свет падает на глаза парня — карие, с золотистым ободком — внутри меня вспыхивает букет насыщенных и далеко необъяснимых воспоминаний, вызванных этим…

— Хирундо, — голос звучит весьма тихо, однако парень слышит свое имя и, приподнимая на изящном пальце ласточку, велит ей снова лететь, на что та покорно слушается. В какой-то степени мне становится обидно: из-за этой птицы, отныне, и глаз Хирундо не видать, не говоря уже о лице…

Взмыв ввысь, она уносит с собой единственный свет, и Хирундо, делая шаг ко мне и кладя руку на мою щеку, произносит:

— Проснись, Ангел.

Тьма опустилась на меня, а затем рассеялась, словно наваждение, когда я распахнула глаза. Яркий свет заставил прищуриться — откуда он исходит? — и мне пришлось приложить адские усилия, чтобы привыкнуть к нему. По крайней мере, я надеялась, что привыкла к нему: яркие лучи все равно резали сетчатку. Мне не оставалось ничего другого, чтобы закрыть лицо рукой и обнаружить…

— Эй, привет.

Чья-то широкая — довольно горячая — ладонь покоилась на моей правой щеке, и по ощущением тела, проминавшего рядом мягкий матрас, со мной… явно кто-то лежал. Со. Мной.

Подскочив на постели, я, в своей привычной манере, успела собрать носком все темно-синие шелковые простыни — не помню, чтобы у меня такие были в комнате - а затем, издав писк, повалиться на живот под чей-то грудной смех. О-о-очень женственно, Фрост.

Существо, переместившись, принялось меня разворачивать лицом вверх, как курицу на вертеле, и когда я собралась врезать ему кулаком под дых, не жалея жалких остатков сил, очень вовремя надо мной нависла его физиономия, по крайней мере, на какой-то период останавливая это дерзкое желание.

— Эйдан? — хлопая глазами и стараясь понять, не сплю ли, как делала это пару секунд назад, я подметила, что его лицо не исчезает. То есть, выходит, это никакая не галлюцинация. Я что, в чертовой реальности? — Что ты...

— … тут делаю? — закончил он, повалившись рядом на бок — из-за его легкой улыбки у меня снова возникла мысль побоксировать по этому наглецу, взявшемуся здесь не известно откуда. Карие глаза Эйдана, смутно напоминавшие очи того парня из моих снов и воспоминаний, переместились на мое личико, что наверняка не источало восторг. — Если ты не заметила, это моя комната, Айви. И ты лежишь на моей кровати, которую довольно, — опустил взор на мой рот, — облюбовала слюнями. Интересно, что тебе снилось?

Я бы сказала что, но ощущение тревоги и чувство… потери заставили меня молчать. В груди возродилась та щемящая боль, принуждающая страдать, и мне хватило лишь одного взгляда на спальню в темных тонах, чтобы удостовериться в словах Эйдана. И еще кое в чем…

Не знаю, сколько времени прошло, зато я отчетливо помню, что одна моя рука должна быть сломана. К тому же, шрамы на лице, куда я прикоснулась дрожащей кистью, не могли просто так исчезнуть, а нога — я едва дотронулась до нее — она, если ничего не путаю, должна болеть в районе ступни, ведь я помню, что тогда, сражаясь вместе с Артуром, получила…

Осознание ситуации вылилось на меня, подобно потоку ледяной воды при упоминании об Артуре. Калейдоскоп воспоминаний, разрывающих сердце на мельчайшие кусочки, обрушился на меня с неимоверной силой. Силой, которую я не смогла выдержать: ощутив, как все внутри меня взрывается, подобно извержению вулкана, и самые жизненно-важные органы будто пожирает лава, я рухнула лицом в смятые простыни. Глаза взмокли от слез, и я поспешила зарыться в ткань поглубже. Не хочу, чтобы кто-то видел, как мне плохо. Особенно не хочу, чтобы свидетелем этого был демон — в своем роде мой «собрат». Чудовище, не знающее людских чувств. В какой-то степени мне «повезло», что я имею человеческое ДНК, а в какой-то нет. И, возможно, лишь по одному из этих критерий мне сейчас чертовски больно — к несчастью. Я бы хотела вовсе ничего не чувствовать — прям как полноценный демон, о которых мне много чего рассказывал… Артур.

Артур…

А сейчас он мертв.

Его больше нет. И никогда не будет. Я уже не смогу прикоснуться к нему, обнять его, как делала это часто, посмеяться с ним над какой-нибудь глупостью и услышать это привычное по утрам: «Эй, Малышка, пора просыпаться».