Луна над Сохо

— Еще бы тебе не знать, ты же на него работаешь! — фыркнула Пегги.

— Мы не виноваты, — сдавленно пролепетала Шери. Симона села рядом и обняла ее.

— Я понимаю, — проговорил я. — Я правда понимаю. Но что бы вы ни думали насчет моего шефа, вовсе не он — тот зловредный негодяй, которого вам следует опасаться. И кстати, почему вы, черт возьми, все еще здесь? Всем и каждому известно, где вы живете!

По моим расчетам, оставалось еще десять минут до того, как явятся Найтингейл с Кэфри и продемонстрируют боевую версию проникновения на труднодоступный объект, а затем и свой, авторский подход к операции «найти и уничтожить».

— Он правильно говорит, — согласилась Пегги. — Нам нельзя здесь оставаться.

— Куда же нам деваться? — спросила Шери.

— Давайте я отвезу вас в гостиницу, — предложил я, — и там мы вместе решим, что делать дальше.

Обращался я в основном к Симоне — та смотрела на меня с какой-то болезненной тоской.

— Симона, у нас нет времени.

Она кивнула.

— Думаю, нам стоит немедленно уйти и больше сюда не возвращаться.

— А как же мои вещи? — запричитала Шери.

— Не волнуйся, добудем тебе все новое, — сказала Пегги, взяла ее за руку и заставила встать.

— Пойду проверю, все ли тихо снаружи, — сказал я и, выйдя на лестничную площадку, нажал крошечную кнопку выключателя.

На потолке зажглась тусклая лампочка в сорок ватт.

С первого этажа донесся грохот — два совершенно отчетливых тяжелых удара, один в дверь снаружи, второй — распахнувшейся дверью по внутренней стене. Причем второй очень неслабый. Затем несколько секунд было тихо: ублюдка, который сунулся в подъезд первым, наверняка шарахнуло дверью так, что он отлетел обратно и шлепнулся на задницу.

Я понял, что опоздал. И не знал, кто там внизу — Найтингейл с Кэфри и его командой или группа вооруженных спецназовцев, посланная сюда сержантом Стефанопулос. В любом случае я должен был прояснить ситуацию до того, как они сюда поднимутся. И велел Симоне с сестрами оставаться в комнате.

— Полицейская операция! — прокричал я. — Нет ни оружия, ни заложников! Повторяю, ни оружия, ни заложников!

Потом умолк, прислушиваясь. И, как мне показалось, расслышал далеко внизу чье-то хихиканье, а потом низкий голос с присвистом произнес: «Превосходно». А затем — топот ног вверх по ступенькам. Я поднял руки на уровень груди, ладонями наружу, чтобы показать, что безоружен. Совсем нелегко было принять такое решение: одна из целей, которые преследует лондонская полиция, когда учит своих сотрудников разрешать конфликты словесно, — преодолеть обычное для нас, лондонцев, стремление к самообороне.

За спиной у меня внезапно сам собой щелкнул выключатель, и стало темно. Я поспешно нажал на него, ибо толпа людей с оружием может наломать дров и при свете, а в темноте наломает в два раза больше.

Шаги зазвучали на предпоследнем этаже. Из-за угла выскочил какой-то темный силуэт. И так же, скачками, этот кто-то начал подниматься по лестнице.

Вот тут способность мыслить здраво меня покинула. Что бы там ни говорили, далеко не всегда лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Мозг должен осмыслить и сопоставить уйму различных фактов — и только после этого он соблаговолит сообщить сознанию, что же, черт побери, происходит. Если перед тобой вдруг предстает нечто совершенно непривычное — например изуродованное человеческое лицо или машина, летящая по воздуху прямо на тебя, — в общем, что-то реальное, но не совсем, — понадобится некоторое время, возможно, даже несколько секунд, чтобы разум успел это воспринять. И эти секунды могут оказаться роковыми.

Например, в случае, если вверх по лестнице прямо на тебя мчится химера.

Это был самец — мускулистый, обнаженный по пояс, так что было видно короткий рыжий мех, покрывающий тело. Волосы у него были длинные, черные и взлохмаченные. Нос вообще не напоминал человеческий — он был черный и влажно блестел, как у здорового кота. Скачками поднимаясь по ступенькам, химера широко раскрыла пасть. Я увидел острые белые зубы и длинный розовый язык, высовывающийся между челюстями. Но полностью я это все осознал, только когда он кинулся на меня. И успел только резко отпрянуть и как следует его пнуть.

«Мартенсы», кожаные ботинки на толстой и тяжелой кислотоустойчивой подошве, абсолютно незаменимы в случаях, когда жизненно необходимо отвесить кому-нибудь пинка. Полиция и скинхеды рекомендуют.

Как я и предполагал, Тигра приземлился на лестничную площадку как кошка — изогнув спину и на все четыре лапы.

— Лезьте на крышу! — крикнул я через закрытую дверь.

Тигра помотал головой и широко раскрыл пасть в довольной кошачьей ухмылке. У него были очень красивые янтарные глаза, раскосые, как у кошки, и наверняка приспособленные для охоты в темноте.

Я услышал, как открылась дверь и Пегги с Симоной потащили все еще хнычущую Шери вон из комнаты и вверх по лестнице, на крышу. Отвести взгляд от Тигры я не решился: он только и ждал, чтобы я отвлекся.

— Кто это, черт возьми? — спросила Симона.

— Не важно, — ответил я.

Тигра зашипел. Дернул хвостом, и я невольно задумался, пришлось ли ему прорезать сзади в трусах дырку для хвоста.

— Ах ты мышонок, что же ты не подскакиваешь? — прошипел он. — Люблю, когда мышата подскакивают и мечутся, так смешнее!

Выключатель щелкнул снова. Свет погас, и Тигра бросился на меня.

Я швырнул ему в лицо световой шар.

Я много тренировался и теперь уже мог создать шар, по яркости явный фотовспышке. Зажмурившись изо всех сил, я все равно видел его, словно свет проникал сквозь веки. Поэтому сейчас он прежде всего должен был поразить замечательные, приспособленные к темноте глаза Тигры.

Тот взвыл. Я бросился к нему и теперь уже исхитрился задействовать для ударов оба своих тяжелых ботинка. Весил я, наверное, меньше своего противника, но на моей стороне был Исаак Ньютон со своим законом всемирного тяготения, а потому, когда мы вместе покатились по лестнице вниз, Тигра пересчитал ребрами все ступеньки, а я сидел на нем верхом. Вроде бы.

На лестничную клетку мы приземлились слишком быстро и слишком жестко. Где-то в районе моих ступней щелкнули зубы, левое колено пронзила острая боль. Я заорал, он зарычал от боли.

— Точно! — выдохнул я. — Смешнее, когда подскакиваешь!

Ни веревки, ни наручников у меня не было, поэтому я просто пополз обратно вверх по лестнице, стараясь не обращать внимания на дергающую боль в колене. Тигра жалобно подвывал, а главное, не пытался меня преследовать. Я выскочил на крышу, увернулся от неумелого удара Пегги и захлопнул за собой дверь.

— Извини, я думала, это он, — сказала Пегги.

Я глянул на сестер. Они обнимали друг друга, пытаясь поддержать. У всех был заторможенно-ошарашенный вид, какой бывает у свидетелей взрыва или серьезной автокатастрофы.

— Нам туда, — произнес я, указывая на север. — Лезьте через балюстраду и переходите на правую сторону крыши. Там пожарная лестница, она ведет на Дак-лейн.

Лестницу я заметил в ту ночь, когда мы с Симоной предавались здесь страсти, и еще подумал, что она может стать идеальной лазейкой для грабителей. Это лишний раз доказывает, что лондонский констебль всегда несет свою службу, даже когда на нем нет трусов.

Но сестры не последовали за мной. И вообще двигались как-то замедленно и вяло, словно были пьяны или чем-то одурманены.

— Пошли, — сказал я, — надо убираться отсюда.

— Помолчи, — отозвалась Пегги. — Не видишь, мы разговариваем.

Я обернулся и увидел позади себя черного мага.

ОПАВШИЕ ЛИСТЬЯ [61]

Непринужденно опираясь спиной о балюстраду, он стоял на противоположной стороне сада, разбитого на крыше. На нем был дорогой, искусно сшитый темный костюм и светлый шелковый галстук. В руке он держал трость с навершием из перламутра. Все очевидцы говорили насчет его лица чистую правду. Я поймал себя на том, что неотрывно смотрю на его блестящие золотые запонки и ярко-красный треугольник платка в нагрудном кармане. И только на лице его никак не могу сконцентрироваться. Это был он — Безликий.