Anamnesis vitae. (История жизни).

Я вздохнул: кто знает, может и не сказки. После всего случившегося я готов во что угодно поверить. Только не в то, что Альки со мной нет.

Пошел дождь, холодными крупными каплями. Мы упрямо сидели, мокли и молчали. Каждый — о своем.

Я молчал о ней — о моей Кошке. И вновь испытывал это странное чувство… словно она здесь, рядом. Как будто вот-вот расступится темнота впереди — и выпорхнет из нее тонкий танцующий силуэт. Как тогда, в лесу.

— Алька… — губы сами прошептали ее имя.

Вдруг — знакомая горячая ладошка коснулась щеки. Мимолетно, на миг, но — коснулась!

Я вздрогнул и огляделся. На меня удивленно смотрели Зара с Семеном.

— Ты чего, Палыч? — поинтересовался лейтенант.

Я успокаивающе улыбнулся.

— Ничего. Так… показалось, — и вновь принялся разглядывать темноту.

Нет там никого. И быть не может. Так откуда же это пронзительное чувство знакомого тепла рядом? Ее тепла…

Ночь, смешанная с дождем, заботливо укутывала нас прохладным покрывалом. Внизу, под холмом, неторопливо гасли и без того редкие огни в окнах. Засыпало все в этом странном месте со смешным названием — Кобельки. Где сбываются и исчезают мечты.

Когда уходят мечты — остается надежда. Она дает силы ждать. И верить, что это — не зря…

Где же ты, Алька?

Кто ты?

Была ли?..

Эпилог

Звезды радостно подмигивают мне, будто старой знакомой. Наверное, они тоже умеют скучать. Я улыбаюсь им в ответ, наполняя крылья холодным ночным небом. И наслаждаюсь обретенным вновь чувством стремительного полета над спящей землей.

Я спешу к моему Человеку. Не потому, что он в беде, нет. Просто потому, что быть рядом с ним — счастье. Теперь я знаю, что это такое: он научил меня.

А еще он научил меня любить. Раньше я не знала, как это. Хранители не умеют любить, они умеют лишь беречь. Но я — не просто Хранитель. Я была Человеком. Пусть недолго, всего лишь мизерную часть моей вечности, но — была. Как жаль, что — «была»…

Я спасла его, моего Человека, когда сама была подобной ему. И мне вернули крылья: Хранитель должен летать, не место ему на Земле. Мне вернули вечность, ведь Хранители бессмертны. Но зачем мне вечность и крылья без него? Моего Человека…

Я лечу над самой землей, вдыхая холодный запах осени. Все той же осени, в которой нашла и потеряла его. А впрочем, нет — не потеряла. Теперь он — мой Человек. Мой Хранимый. И останется им, пока не уйдет туда, куда нам, Хранителям, нет пути. Потому что мы — бессмертны. Как жаль…

Во мне осталась часть его. Я чувствую биение маленького сердца, оно радостно ускоряется, когда я пролетаю сквозь дождь, а дождь — сквозь меня. Скоро, очень скоро мы будем вдвоем парить в ночном небе, под веселыми звездами. И я научу его танцевать в дожде. Ему понравится, я знаю.

А еще я научу его любить. И расскажу, как это прекрасно и больно — быть Человеком.

Я тихо опускаюсь на мокрую умирающую траву. Осень радостно приветствует меня крупными каплями дождя. И я танцую в них — не в небе танцую, на земле. Как совсем недавно — когда у меня не было крыльев.

Танцую для моего Человека. Он задумчиво смотрит на меня — и сквозь меня. Люди не видят Хранителей. Но могут чувствовать иногда. Вот и он почувствовал, я вижу это по его глазам.

Губы беззвучно что-то шепчут. Но я — слышу. Это мое имя: то имя, которое носила я — Человек.

Чувствую его боль. Подлетаю к нему и осторожно укутываю крыльями. Он успокаивается, боль отступает. Но остается саднить глубоко в душе. И даже я не могу ее унять.

Глажу его крылом по щеке. Я тут, я с тобой. Я — твой Хранитель.

Я всегда буду рядом с тобой, мой Человек.

Я сберегу тебя, Кот.

Потому что люблю.

Июль — сентябрь 2009 года.

Москва — Ивантеевка.