Сумеречные игры

— Дерби самых древних и непримиримых противников, — прошептал Александр. — С них и начался флайбол.

— Как с них? Я думала, его придумали англичане.

— Англичане сделали римейк и популяризировали. История, как и с футболом. Немного поменяли правила, обозвали по-своему, и вроде как уже новый вид спорта.

Пожав друг другу руки, игроки пропадали с экрана — уходили через Сумрак на свои позиции. В отличие от футбола флайбольное поле тянется на три километра в длину и полтора в ширину. Лана и Александр сидели у ворот тибетцев, где пока ничего не происходило, а игру, которая начиналась в центре поля, наблюдали на большом экране. Судья вбросил мяч, его подхватили китайцы и, выписывая узоры, пошли в атаку. Мяч метался, будто взбесившаяся пуля, но не попадал под заклинания тибетских полузащитников. Он нырял вниз, скользил вдоль земли, змеей извивался вокруг дубов, взмывая к кроне, и снова пикировал вниз. Уже четверо тибетцев ничего не могли сделать против китайского мастерства, и красные стремительно приближались к воротам белых.

— Сколько идет матч?

— До первого гола.

— Как до первого? Да китайцы же тогда сейчас выиграют! — возмутилась девушка, сама не заметив, как начала болеть за тибетцев.

— Это вряд ли, — улыбнулся Александр и закинул руку на ее плечо.

На поляну, окруженную вековыми дубами, вбежали пятеро в ярко-красной форме, расшитой золотыми узорами. Мяч парил над землей, не встречая сопротивления, и Лана признала, что флайбол — это как минимум красиво.

— Ныряй в Сумрак. Сейчас там начнется самое интересное, — шепнул Александр.

Трибуны вскочили. Напряжение висело в воздухе вместе с файерболами, не долетающими до поля: организаторы уже давно придумали, как бороться с особо горячими болельщиками. Топот ног сливался с криками «давай!», «бей!», «вперееед, Китай, вперееед!» и свистом.

Тибетский голкипер стоял в простой человеческой личине, тогда как на него неслись три волка, тигр и медведь.

— За Тибет играют Светлые, они вообще не любят принимать звериные облики, — пояснил Александр. — А у Темных традиционно преобладают оборотни.

То, что произошло дальше, заставило замолчать не только болельщиков на трибуне, но и наверняка всех зрителей, прильнувших к экранам.

Тибетский защитник поднял руку, и запущенный в ворота мяч завис, будто и не двигался до этого, после чего заплясал такой танец, по сравнению с которым китайские узоры показались грубыми мазками углем на грязной бетонной стене. Мяч издевался над игроками в красном, пролетая у них между ног, в миллиметрах от пальцев, вертясь волчком. Один раз он даже легонько стукнул особо рьяного китайского полузащитника по голове — тибетцы явно насмехались над противником.

Так, шутливо рисуя узоры и передавая друг другу контроль над мячом, белые донесли его до чужих ворот.

— Я не могу больше в Сумраке, — тихонько произнесла Лана, выходя из него. Александр тут же оказался рядом.

— Устала? Извини, надо было взять тебя в свой, а я как дурак забыл.

— Ничего. Сейчас отдохну немного и вернусь.

— Не надо, китайскую половину поля мы только на экране увидим. Один минус флайбола — очень большое поле.

Почти все китайцы отошли к собственным воротам и пытались остановить соперника. Двое уже получили по желтой карточке, но фолы им не помогли: тибетский форвард вышел один на один с вратарем. Защитные заклинания, подвешенные на пальцах голкипера, блестели, готовые в любое мгновение сорваться наперехват, но нападающий вместо удара применил морок, и вот уже семь одинаковых мячей левитировали в нескольких метрах от ворот. Голкиперу не осталось ничего, кроме как потратить драгоценную секунду на контрзаклинание, но истинный мяч уже летел в створ, успевая чуть раньше перехватывающего заклятия. Гол! Тибет — чемпион мира по флайболу.

— Да-а. Тибетцы — мастера забивать со стандартных положений, — с сожалением протянул вампир, явно симпатизирующий Китаю.

Болельщики потянулись к выходу.

— Может, прогуляемся по лесу? Тут красиво, — предложил Александр. Лана кивнула. Завтра домой, а расставаться очень не хотелось. Она готова была сейчас идти куда угодно, лишь бы с ним.

Потемнело быстро, но это совсем не мешало ориентироваться. Маг вновь увел ее в Сумрак и двигался там, будто по ярко освещенной улице; рассказывал истории, случившиеся в этих местах, а Венский лес видел многое. Лана чувствовала такую странную нежность и силу одновременно, какую не ощущала ни с кем, и ей это нравилось. Она понимала, что уже давно влюбилась, но также понимала, что продолжения не будет.

Они целовались, как в последний раз, и это было фантастично; не в силах больше сдерживаться, неуклюже стащили друг с друга одежду, Александр стиснул Лану в объятиях, а она гладила его спину, плечи, волосы, целовала в нос, губы, щеки, шею. Не в силах больше стоять, повалились на траву. Взметнулись разноцветные искры: красные — страсти, желтые — желания, синие — силы, розовые — нежности, закружились в стремительном танце, рассыпались фейерверком и возродились вновь. Страсть обоих пульсировала в Сумраке, как пламя, его языки переплетались, к ним добавлялись стоны наслаждения, и бил фонтан удовольствия и счастья.

Лана не чувствовала тела, оно все стало единым бесплотным духом, купающимся в бесконечном наслаждении, и она видела ауру своего возлюбленного, переливающуюся теми же красками восторга от единения и любви. Высшее, чистое, концентрированное счастье — теперь она знала, как оно выглядит, какого оно цвета.

Время перестало существовать, и неизвестно, сколько бы это длилось, если бы Александр вдруг не сказал: тебе пора.

Лане показалось, будто ее лишили части чувств. Если раньше реальный мир оглушал красками, громкими звуками, запахами, то сейчас она вдруг обнаружила всю его грубость, кичливость и ограниченность.

— Саша… я тебя еще увижу? — Глаза норовили наполниться слезами, но она загоняла их обратно. Потом, потом она уткнется в свою любимую подругу — подушку и даст им волю, но не сейчас.

— В Австрии имя Александр не сокращается, но мне нравится русская традиция, — улыбнулся он, вытирая соленые капли на ее щеке, таки прорвавшие слабую плотину.

— Ты будешь мне звонить? Писать? Или на этом все? — насупилась Лана.

— Если захочешь меня увидеть — просто выйди в Сумрак и позови. Я приду. Ты же знаешь, я ужасный ретроград и не пользуюсь новомодной техникой.

Молча, держась за руки, они вышли из леса, Саша поймал фиакр и усадил возлюбленную в карету. Поцелуй в этом мире не был и вполовину настолько хорош, как в сумеречном.

Сентябрь закрутил вихрем учебы, в которую Лана погрузилась с головой. К октябрю она уже почти не вспоминала ни элегантного черта, ни лопоухого странного мага. Окончила краткие курсы при Дозоре и забросила походы в Сумрак, засев за конспекты. Однокурсники, узнав, что она рассталась с богатеньким красавцем на «рено», пытались назначать ей свидания, но девушка ни на кого не смотрела. В конце концов даже самые упертые со вздохом разочарования отстали.

Нина на остаток лета уехала к родным в Нагорный Карабах, и с тех пор подруги не виделись, лишь перекидывались сообщениями в скайпе. Наконец у обеих выдались свободные выходные, и Лана позвала ее к себе, о чем в конце недели, замотавшись, забыла. Вставив в уши наушники, включила на полную любимую самбу и так, пританцовывая, мыла гору посуды, скопившуюся в раковине. Ни звонков в дверь, ни орущего мобильника она, конечно, не слышала.

Нина, испугавшись, что что-то случилось, прошла сквозь запертую дверь в Сумраке и только увидев, что подруга жива-здорова, вынырнула. В отместку армянка просто похлопала Лану по плечу. Можно себе представить, как та подпрыгнула и заорала!

— Фух! Нинка! Как же ты меня напугала!

— А ты — меня! Я обзвонилась, думала, ты тут померла! Ладно, извини, не стоило, конечно, тебя так пугать, тем более в твоем положении…

— Э-э… в каком положении? — удивилась Лана.