Дневник Белой ведьмы (ЛП)

Я уверила ее, что то, что я видела и чувствовала во время видения, казалось правдой.

Возможно, это не был Болдер, но кто-то чарующий и достаточно особенный для Фрейи, чтобы согласиться принять обручальное кольцо.

По ее трактовке это почти так же плохо, как петля — никакой ведьминской игры слов, и я вообще не должна шутить о таких вещах.

— У меня такое чувство, что она вернется домой, — сказала я маме.

Джоанна окинула меня беглым взглядом, ее глаза сияли радостью, потом она сжала мое колено и сказала, что я сделала все правильно и как она рада видеть меня дома.

Дюжина испеченных пирогов были доказательством ее счастья.

Я не сказала ей о моих планах связаться с отцом. Не думаю, что она это хорошо воспримет. Я подожду.

Среда, 26 апреля.

Дом Джоанны, Нортгемптон, Лонг-Айлэнд

В библиотеке все прошло немного неудачно, и я до сих пор раздражена.

Был великолепный солнечный день, и, когда я приехала за четверть часа до назначенного времени собеседования, я увидела его: высокий, широкоплечий мужчина сидел на ступеньках библиотеки, на коленях книга, он ждал, смотря прямо на меня с дружелюбной улыбкой. Затем он встал.

Похоже, мистер Рафферти не мог дождаться моего приезда, особенно, оставшись без предыдущего архивариуса. Он даже вышел на улицу, чтобы поприветствовать. Я представляла его не совсем таким, ну, атлетическим.

Что-то в его испуганном голосе по телефону указывало на кого-то, кто носит, скажем, спортивные жилеты с рисунком и галстук-бабочку и, возможно даже, круглые очки — кого-то утонченного. Это был не тот случай.

На мужчине были надеты простой, но стильный темный спортивный пиджак и штаны светлого цвета. Светло-коричневые волосы; лицо ирландца; большой, сильный, квадратный подбородок; нос, усыпанный веснушками; огромные и прозрачные голубые глаза.

Когда я это заметила, его глаза казались искренними и честными.

Не знаю почему, но внутри меня порхали бабочки. Я внезапно стала нервничать из-за собеседования, что обычно мне несвойственно. Я более чем компетентна для этой должности.

Я даже не ожидала кого-то настолько привлекательного и мужественного, кого-то, кто скорее выглядит как футболист, чем библиотекарь. Это сбивало меня с толку.

Я сказала себе, что не стоит судить книгу по обложке.

— Ингрид Бошам, — представилась я, протягивая руку. Мы обменялись рукопожатиями.

— Очень рад... чрезвычайно раз с вами познакомиться... мисс Бошам?

Я кивнула.

— Да, мисс. Очень любезно с Вашей стороны было выйти и поприветствовать меня снаружи.

— Нет проблем. Сегодня такой прекрасный день, не правда ли?

Его взгляд задержался на мне, пристально рассматривая, я откашлялась и предложила зайти внутрь, чтобы приступить к делу.

Он глянул на меня немного насмешливо, затем ухмыльнулся и согласился. У меня опять внутри все перевернулось. Что со мной происходит? Я была удивлена.

Я чувствовала, как у меня на лбу появляются бисеринки пота. Этот мистер Рафферти заставлял меня чувствовать себя очень некомфортно.

Чувствовалось что-то непрофессиональное во всем этом.

— Да, — наконец сказал он, — пошли вдвоем, пожалуй...

— Уж вечер небо навзничь распяло[2],- автоматически продолжила я, поднимаясь по ступенькам, затем я поняла, что говорю, и остановилась.

Он придержал для меня дверь, какой джентльмен.

Библиотека была наполнена светом, и, взглянув в окно, я увидела море. Это была любовь с первого взгляда.

Было неловко, что мистер Рафферти вел себя так странно. Я была бесспорным кандидатом на победу, но работать с ним могло быть некомфортно.

Он... флиртовал? Или что это было? В любом случае, очень непрофессионально, подумала я.

В тот момент, когда мы вошли, я сразу поняла, что абсолютно ошиблась.

Высокий стройный мужчина в свитере с ромбиками и галстуком-бабочкой (не впечатляет) быстро двинулся в мою сторону, протягивая руку.

— Вы должно быть мисс Бошам! — сказал он. — Я Вас именно так и представлял. Я Хадсон. Хадсон Рафферти. И, насколько я вижу, вы уже встретили нашего местного героя?

Я повернулась к другому мистеру Рафферти, или скорее, к самозванцу Рафферти, который широко мне улыбался и был очень доволен собой.

— Героя? — спросила я, сглатывая. Я была крайне уязвлена тем, что вела себя так глупо.

Но почему он не сказал мне, что он не тот, кто мне нужен? Почему так себя вел?

Мне хотелось его ударить. Он был 6 с чем-то футов ростом, но я знала, что смогу дотянуться до румяной щеки этого умника.

И самое худшее из этого — он продолжал глупо улыбаться.

Мистер Рафферти пояснил:

— Это старший детектив Нортгэпмтона, Мэттью Ноубл. Герой!

— Тьфу! — фыркнул детектив, которого я сейчас презирала. Он протянул мне руку.

— Зовите меня Мэтт. — Он улыбнулся еще шире, и я проигнорировала руку, Он посмотрел вниз, затем взял «Сто лет одиночества».

— Я возвращаю книгу, Хадсон. Только что закончил последние страницы на ступеньках снаружи. Ты всегда советуешь хорошие книги, Хадсон.

Сейчас я не уверена, почему отношусь к этой очень длинной истории. Этот мужчина не заслуживает занимать столько страниц в моем драгоценном бортовом журнале.

Вместо этого я могла бы сделать очень короткую запись:

Сегодня я получила работу в Нортгэпмтонской Публичной Библиотеке.

Я буду высокопоставленным архивариусом; фактически, единственным. Я вне себя от радости. Плюс, я уже обожаю Хадсона Рафферти. Джоанна не понимает, почему я бросаю работу в университете ради этой, но так и быть.

Также, сегодня я встретила главного детектива Нортгэмптона, Мэттью Ноубла, и уже ненавижу его.

Переводчики: Кирсанова Анастасия, Ria Adams.

Редактор: Ria Adams

Специально для группы http://vk.com/bluebloods

[1] Тромплёй - (фр. trompe-l'њil, «обман зрения») — это технический приём в искусстве, целью которого является создание оптической иллюзии того, что изображённый объект находится в трёхмерном пространстве, в то время как в действительности нарисован в двухмерной плоскости.

[2] Элиот Томас Стернз «Песнь любви Дж. Альфреда Пруфрока»