Марк Ганеев - маг нашего времени. Трилогия (СИ)

   Направляясь обратно в палату Никольского, проходя безлюдным коридором клиники, я вдруг сообразил, что если бы не мое смутное беспокойство по поводу состояния его здоровья, то сегодня утром я бы, вероятно, не поехал в клинику профессора Костенко. И, возможно, тогда моего старого друга Николая Николаевича не стало бы, его или застрелили бы, как опасного свидетеля, бойцы группы прапорщика Малашенко, или же посадили в стальную клетку для проведения дальнейших допросов. Или же он был бы отправлен руками своего лечащего врачом, который незадолго до этого собственными руками сделал ему укол. Антидот сейчас находился в кармане моего пиджака, чтобы разбудить Николая Николаевича, вывести его из опасного сна, у меня оставалось в запасе четыре часа, по истечению которого я должен был ему вколоть этот самый антидот! В палате Никольского все было готово для его эвакуации. Николай Николаевич уже лежал на носилках-каталках, закутанный с головой в больничные одеяла. Максим Звонарев в этот момент сидел за столом и чем-то там занимался. Он сразу же меня услышал, как бы я ни старался войти в палату, как можно тише, даже не щелкнув замком двери. Не поворачивая в мою сторону голову, он сказал:

   - Ну, как, Руслан, нашел то, что искал? У нас пока все в порядке! Иногда по коридору проходят какие-то вооруженные люди, но к нам в палату они не заглядывают! Что же касается меня ис Никольским, то мы готовы отправляться в дорогу хоть сию минуту.

   - Да, Максим, я нашел то, что искал! Николая Николаевича и всех пациентов клиники по приказу профессора Костенко отравили. Почему профессор это сделал, я пока еще не знаю! Бойцы группы прапорщика Малашенко под видом поиска отравителей, сейчас ведут зачистку клиники от каких-то определенных лиц. Я проверил, Никольского в списке лиц, подлежащих нейтрализации, нет! Но только что Малашенко получил еще один приказ, Никольского срочно перевезти в другую московскую клинику. Так что, Максим, настала пора нам отсюда делать ноги вместе с Никольским! Очень хорошо, что ты его так тепло упаковали, на улице прохладно!

   Максим Звонарев практически мгновенно собрался покинуть эту палату. ФН90 убедительно болтался под его право рукой. Он подошел к носилкам-тележке, чтобы еще раз проверить, как тепло был упакован наш старик. Затем повернулся ко мне и тихим голосом сказал:

   - Ну, все, Руслан, я готов отправляться в дорогу! Доберусь до своего джипа и тогда прощай эта клиника.

   - Хорошо, Максим, постарайся не вступить в драку с кем-либо, по дороге до своего джипа! Поверь, что Николай Николаевич нам очень дорог, я бы даже сказал, что в нем сейчас заключено возрождение авиационной промышленности Российской Федерации! Да, и к тому же он очень неплохой старик, с ним всегда приятно иметь дело!

2

   Кабинет профессора Костенко находился на пятом этаже, он занимал почти половину площади этого этажа. Мне хотелось с Костей выяснить, что за хрень он сегодня устроил в своей клинике?! Что это за непонятные уколы с ядом, обязательные для всех пациентов клиники?! Да и еще, почему в клинике вдруг оказалась группа спецназа Юрия Малашенко, за кем они охотятся, куда и почему собрались перевозить Никольского?

   На этаж ниже я мог бы спуститься лифтом, но что-то внутри меня подсказало этого не делать, и вообще сейчас от лифтов следовало держаться подальше. Я не страдал клаустрофобией, не боялся замкнутого пространства лифтовых кабинок, но на этот раз решил спуститься на этаж ниже по лестнице. Выход на ближайшую такую лестницу находился примерно в ста метрах от палаты Никольского. Но должен вам признаться в том, что эти сто метров больничного полутемного коридора, мне дались очень дорого!

   Прежде чем покинуть палату Никольского, я подошел к ее окну и выглянул во двор.

   Время было раннее, где-то одиннадцать часов утра. На улице пока еще было светло, но солнца на небосклоне уже не было видно. Над городом заклубились низкие облака, очень походило на то, что погода в городе портилась и вскоре начнется моросящий осенний дождь!

   Последний раз, когда я посещал эту клинику, то ее здание и территория парка были полны народа, полны жизни, повсюду работало много людей. Если по этажу проходил лечащий врач, то его сопровождал целый шлейф из медсестер и помощников! Сейчас ничего подобного не наблюдалось! Ни одного человека из когорты больных или обслуживающего и медицинского персонала я так и не встретил. Прикрываясь оконной шторой, я продолжал наблюдать за тем, что сейчас происходило во дворе клиники. Но там так и ничего особо не изменилось, я так и не увидел ни одного человека, кроме тех двух таджиков, ехавших за Никольским.

   Если судить по неосвещенным коридорам всех этажей клиники, то клиника была обесточена, в ней было отключено все верхнее освещение, а в больничных коридорах горел один только дежурный свет, едва заметно светились лампочки накаливания слабого вольтажом.

   В мысленном диапазон послышал голос Максима Звонарева:

   - Руслан, я переношу тело Никольского с носилок на заднее сидение своего джипа. Он все еще без сознания! Я думаю, что нам не стоит здесь больше задерживаться, так что пробирайся к мне и мы, как можно быстрей, покинем эту частную клинику.

   - Начинаю выдвижение к тебе, Максим! - Сказал я и совсем уже собрался выпустить из руки штору, которой прикрывался от воображаемого врага.

   В этот момент краем глаза на крыше правого флигеля здания клиники, на котором еще высилась такая интересная средневековая башенка, я вдруг увидел две человеческие фигуры, они, крадучись, спецназовским гуськом двигались к этой самой башенке. Мгновения мне хватило на то, чтобы одежду этих двух мужчин распознать, как "Ратник ВСН 23", то есть снова подтвердилась моя мысль о том, что клиника профессора К. Костенко стала зоной действия специальной группы ликвидаторов ФСБ РФ. Иными словами, мне с Звонаревым следовало бы, как можно быстрее, покинуть эту зону, тем более, что Николай Никольский находился у нас на руках в бессознательном состоянии. Его нужно было спасать в первую очередь!

   - Максим, ты все-таки не жди меня! Уезжай вместе с Никольским! В клинике сейчас работает группа ликвидаторов прапорщика Малашенко. Если они обнаружат тебя, то тебе будет трудно от них оторваться со стариком на руках. Наше будущее во многом зависит от этого старика Никольского. Так что ты его спасай, а я уж как-нибудь сам постараюсь отсюда выбраться! Так что не жди меня, уезжай!

   В этот момент оба спецназовца, находившиеся на крыше клиники, остановились. И они, словно услышали этот мой мысленный крик, развернулись лицами в мою сторону, тут же прозвучало стаккато выстрелов из бесшумной снайперской винтовки ВСС Винторез. Оконное стекло, разбитое пулями, рваными осколками, полетело вниз с шестого этажа, оконная штора тоже же была порвана пулями на мелкие лоскутья.

   На долю секунды перед малашенковцами я предстал в свое истинном обличье, в куртке с капюшоном и в джинсах. Более ни мгновения не раздумывая, я рыбкой, руки вытянув вперед, от окна нырнул в дальний угол палаты, находившийся вне зоны вражеского обстрела. А мне вслед пронеслась новая автоматная очередь, на всякий случай выпущенная автоматчиком-охранником вражеского снайпера, ее пули прошли в стороне от меня, кровать Никольского превратив в инвалидное кресло.

   Видимо, я все же оказался чуть-чуть медлительным в этом своем нырке уходе от вражеских выстрелов, одна из вражеских пуль догнала меня. Она скользнула над левым предплечьем, неглубоко пробуравив кожу плеча, порвав короткие шейные мускулы. Последовавшая острая боль и сильный поток крови испугали меня, заставив издать короткий, но очень пронзительный стон. И этот стон был явно услышан и фээсбешниками и Максимом Звонаревым. Те повторили обстрел палаты, но на этот раз впустую, теперь я находился вне зоны обстрела, и они меня уже больше не видели. Максим Звонарев, услышав мой болезненный стон, тут же заявил:

   - Руслан, что случилось? Ты ранен? Жди меня, я возвращаюсь за тобой!