Марк Ганеев - маг нашего времени. Трилогия (СИ)

   - Хорошо, я согласен! - Сказал я, прикуривая новую сигарету от пьезы зажигалки. - Не мог бы ты только сообщить мне, с кем именно из членов правительства ты вел свою переписку?

   - С первым заместителем председателя правительства Кириллом Коноплевым, мы с ним обменялись тремя письмами, копии этих писем я готов переслать на твою электронную почту. Но дело в том, что, когда я получил от Кирилла последнее письмо, которым он предлагал отложить наш инвестиционный эксперимент на более позднее время, то мне позвонил помощника президента Геннадий Вольский. Услышав о том, что завтра я собираюсь полететь в Грецию, чтобы там немного отдохнуть, то он приехал ко мне на квартиру, и мы с ним проговорили всю ночь напролет!

   - И о чем же, если не секрет?

   - Да, о многом, Руслан! О российском криминальном сообществе, о нашем совместном проекте и о тебе разумеется! Только он почему-то временами называл тебя Марком, а затем почему-то снова пользовался твоим именем Руслан. Словом, путался он сильно, когда заговаривал о тебе, тогда с ним происходила самая настоящая чертовщина. Путался в датах, время от времени повторялся, по-разному отвечал на одни и те же вопросы. Иногда мне казалось, что еще немного и этот здоровый сорокалетний мужчина вот-вот сойдет с ума. Уже под утро Геннадий Вольский вспомнил о проекте, он показал мне письмо-предложение, подписанное каким-то Никольским. В этом письме предлагалось в пятилетний срок восстановить работу авиационной промышленности Российской Федерации. Я трижды перечитал это письмо, но так и не понял всей сути предложения. Этот же Никольский писал, что он готов заняться набором рабочей силы и организовать ее профессиональное обучение.

   - Реваз, ты можешь пропустить эту часть нашего разговора, я хорошо знаю содержание письма Николая Николаевича Никольского, направленное им в российское правительство. Меня интересует только их реакция на его предложение, когда мы получим официальный ответ?

   - Первая реакция была резко отрицательной. - Начал отвечать старик Мовсаров, - Был подготовлен соответствующий ответ, вернее, это была бюрократическая отписка, с которой председатель правительства зашел к президенту для того, чтобы его проинформировать об этом проекте, в рамках которого частный сектор страны готов вложить громадные деньги в развитие авиационной промышленности России. Более полутора десятка лет прошло с момента развала Советского Союза, много миллионеров и даже миллиардеров появилось в России, но мало кто из них сегодня владеет действительно большим предприятием, где работали бы тысячи и тысячи человек. Во время разговора президент поинтересовался:

   - Вы говорите, что это письмо подписано Николаем Никольским! Не тот ли этот Никольский, кто был главным конструктором истребителя МИГ129?

   Председатель правительства быстро и утвердительно кивнул головой, мысленно поблагодарив своего помощника, который, когда он покидал свой кабинет, успел ему вовремя подсунуть в руки справку-информацию, в которой говорилось о том, кем же на деле является Никольский, чем он занимался во время СССР. Тогда Президент поднялся из-за своего стола, отошел к окну и, слегка отведя гардину в сторону, чтобы через стекло рамы полюбоваться заходящим октябрьским солнцем.

   Затем он повернулся лицом к председателю правительства и тихим, спокойным голосом произнес:

   - Не могли бы вы найти время в своем рабочем графике и встретиться с этим старым авиаконструктором. Нужно попросить его, чтобы он срочно приступил бы к работе по созданию нового фронтового истребителя. Сегодня наша страна очень нуждается в таком новом фронтовом истребителе. Правда, сейчас у нас нет денег на разработку такого истребитель, но я думаю, что мы найдем чем именно могли бы оплатить труды Никольского и его друзей! Но нам бы хотелось такой истребитель иметь, как можно раньше!

   - Интересная я бы сказал информация, но по настоящий момент никто с нами о такой информации ни слова не говорил! Реваз Автандилович, вы не будет возражать, если я в вашем присутствии кое-кому перезвоню, чтобы узнать состояние дел по нашему проекту! Мы практически имеем прямое поручение Президента и должны немедленно приступить к работе, а нас никто об этом разговоре не спешит информировать?!

   - После встречи с Вольских я вылетел на отдых в Грецию, но уже на второй день он мне снова перезвонил и сообщил, что ты только что появился в Москве и мне тоже следует срочно вернуться в Москву. Вот уже второй день я нахожусь в Москве, искал встречи с тобой, желая обговорить возможность своего участия в этом проекте.

   - В каком именно качестве, Реваз, ты собираешься заниматься этим проектом? Хочешь стать одним из его руководителей, чтобы ведрами из него черпать деньги! Но знаешь ли ты, чем именно этот проект отличается от других аналогичных проектов? Заешь ли ты, Реваз, что этот проект будет существовать на деньги частных инвесторов! Они будут в него вкладывать свои деньги в основном для того, что российские истребители и бомбардировщики снова стали бы лучшими в мире! Чтобы русские пассажирские авиалайнеры летали бы выше и дальше авиалайнеров! Ты, Реваз Автандилович, должен понять и принять одну важную вещь этого проекта. Он стал целью всей моей жизни и жизни Николая Никольского! После падения СССР сегодня Россия оказалась в тяжелом положении, ей противостоит чуть ли не весь мир. Нас русских хотят наклонить, поставить на колени, заставить делать то, чего мы не хотим и никогда не будем делать! Сегодня я могу предложить тебе, Реваз, должность заместителя Генерального директора по связям с общественностью, ты никогда по своей работе не коснешься инвестиционных денег!

   - Я согласен, и с сегодняшнего дня готов приступить к своей работе в этом новом для себя качестве! Понимаешь, Руслан, хочу тебе сказать, что под старость меня стали одолевать различные мысли вины за державу Россию, поэтому пока имеются силы, то хотел бы в своей жизни совершит нечто такое, чтобы этим прославить свою родину. И по моим мыслям этот твой проект может не в малой степени именно это сделать!

   Ужин давно закончился, как и закончился коньяк в моем бокале, а мы с Ревазом все говорили и говорили, вспоминая стародавние времена. Память Алексея Орлова, который и был Катом, в немалой степени мне помогала в деталях вспоминать события того времени, когда старик Мовсар впервые появился в Москве и приступил к завоеванию ее криминальных вершин. Это было время становления на ноги Эммануила Донского и Фомы Иерихонского, это было время и кооператора Влада Рязанцева, который должен был мне позвонить ровно в полночь сегодня.

   Я тяжело поднялся из-за стола и, протянув свою руку для рукопожатия, начал с ним прощаться:

   - До свидания, Реваз! Хочу тебе поблагодарить за то, что разговор у нас получился открытым и очень интересным для нас обоих.

   Старик Мовсар тоже поднялся на ноги, неторопливо обошел наш столик и, подойдя ко мне, крепко пожал мне руку.

   - Я не ожидал, Руслан, что этот разговор у нас сегодня получится! Что мы найдем-таки общий язык, что и в дальнейшем между нами не возникнет серьезных проблем!

   Я не стал старика Мовсара пугать вычислениями, которые только что Шамса Вилкок мне прислала электронной почтой. По ее расчетам получалось, что первые три года существования нашей госкорпорации потребуют от нас инвестиций в 50 миллиардов долларов. Это расходы включали в себя приобретение и ремонт многоэтажного офисного здания, авиационных мастерских, приобретение необходимого оборудования, аренду авиазаводов и выплату зарплаты рабочим. Только на третий год российское государство нам за выполнение заказов выплатит 10-12 миллиардов долларов, а на пятый год эти выплаты составят 65 миллиардов долларов.

4

   После разговора со стариком Мовсаром я спустился в бар и около часа просидел в нем, практически находясь в полном одиночестве. Гостиничном бар в это время вечера был, разумеется, до упора забит пьющими, танцующими или просто развлекающимися парами. Рядом же со мной в тот час не наблюдалось ни моих приятелей, ни друзей, ни просто знакомых, с кем можно было бы приятно провести время, попивая этот замечательный французский коньяк, разговаривая о пустяках жизни. Когда я появился в баре, то каким-то невероятным образом мне удалось, пробиться к самой стойке, за которой работал хорошо знакомый мне бармен. Он заметил меня, улыбнулся мне кончиками губ и кивком головы показал на только что освободившийся высокий табурет, стоявший у самой его стойки. Через секунду я восседал на этом табурете и передо мной на стойке стояла бутылка Хеннесси с пузатым бокалом.