Клыкастые страсти (СИ)

— И будешь после смерти мне тоже гадить!? — продолжала девица. Потом услышала, что я сказала — и завопила еще громче. — Что происходит!? Я что — еще жива!?

— А это зависит от меня, — протянула я. И это действительно была правда. Клара чувство-вала ее в моем голосе.

— Могу отпустить, могу убить, Ну что? Будешь говорить — или тебе что-нибудь ото-рвать? — оскалилась я, приближаясь к оборотнихе.

Клара извивалась и поливала меня отборной бранью. А я внимательно разглядывала спутанную женщину. Что же не так? Почему я Влада и Питера видела, как они есть, а эта — словно припорошена серой пылью? Ничего не понимаю! Что же это такое с ней!?

Клара еще яростнее обматерила меня. И вдруг пришло осознание. Как мало надо, что-бы мозги встали на место, а?

Безумие.

Она — безумна. И эта серая пыль — ее безумие.

А смогу ли я что-то с этим сделать? Какой смысл говорить с сумасшедшей? Дурака учить, что мертвого лечить. А дурака лечить?

Чем можно убрать эту пыль? Пылесосом? Тряпкой? Руками смахнуть?

Но дотрагиваться не хотелось. Зря ли говорят, что безумие заразно?

Я огляделась по сторонам.

— Эх, ветерка бы…

Над телом лежащей оборотнихи прошелестел легкий сквознячок. Пыль слегка облетела на траву. То есть — можно попросить? Словами? Попробуем!

— Скажите, а можно, чтобы сильный ветер сдул с нее эту пыль — и унес куда подальше? Чтобы я ей не надышалась? Пожалуйста!

Этого хватило.

Порыв ветра растрепал мне волосы, хлестнул по глазам. Я поморщилась. Но Кларе пришлось намного хуже. Ее вообще обрабатывало не хуже, чем пылесосом из рекламы. Где внутрь засасывается все, что только можно. Ветер дул от меня, и я могла наблюдать, как с нее сносит всю серую пакость.

Прошло минут пять, прежде чем от пыли не осталось и следа. К сожалению, от веревок тоже. Ветер стих. Теперь я могла и поговорить с ней. Но предусмотрительно держалась на расстоянии в пять шагов. Они меня не спасут? Но это мое место. И моя сила.

— Ты меня понимаешь?

Клара метнула на меня презрительный взгляд.

— Ты что, Леоверенская, сдурела? С чего это я тебя не понимаю?

Уффффф! Адекватна. Будем договариваться.

— Это — что? — внезапно спросила оборотниха. — Рай? Ад?

Я закатила глаза. М-да. Не за сообразительность Диего ее выбирал. Точно.

— Это такое специальное местечко, куда попадают особо тупые — «объяснила» я. Мне даже издеваться не хотелось. Не из-за моих высоких духовных качеств. Просто когда сама мало знаешь, знатока из себя строить глупо. Но я была зла. Сколько проблем из-за этой швабры!

— Так ты что — и после смерти мне досаждать будешь?!

Я фыркнула.

— Да жива ты! Жива!

— Но… я же остановила сердце! И врача там не было! Никто бы не успел!

— Я — успела — снисходительно объяснила я. — Я же говорила, что НЕ ДАМ тебе умереть. Ты не заслужила легкого ухода. И уйти к своему Диего сможешь, только когда я тебя от-пущу.

По мере моих разъяснений лицо Клары менялось. От ошеломленного — к злобно-истеричному.

— Ах ты гадина!!! — взвизгнула она. И бросилась на меня. Но не добежала.

— Взять ее, — скомандовала я. — и держать, пока я не…

Одуванчики взметнулись вверх стальными канатами, оплели ее ноги и Клара, в последний раз дернувшись, свалилась на землю.

— … отдам другого приказа.

Такого быстрого воздействия я не ожидала. Я знала, что здесь, в этом месте, я — главная. Иначе мне ничего не удалось бы сделать с Владом, с Питером, но чтобы вот так…

Деревья согласно зашумели, словно читая мои мысли. «Вот так… именно так… это ты…»

Клара сверкала глазами.

— Ненавижу!!! — прохрипела она, изворачиваясь и пытаясь перекусить стебли. Но моя воля держала крепко. Из уст оборотнихи полился отборный мат. Я скривилась.

— Меня твоя ругань не разжалобит. И я тебя не отпущу. Лучше кончай ругаться — и давай договариваться. Я могу пробыть здесь сколько захочу. И тебя продержать. И мне вреда не будет. А вот ты…

— Ничего ты мне не сможешь сделать, ведьма! — прошипела оборотниха. — Пытать меня станешь?! Да у тебя силенок не хватит! Кишка тонка!

Я передернулась.

В чем-то она действительно была права. Я — пытала. Я — убивала. И теперь это навсегда останется со мной. И я всегда буду ненавидеть себя за это. Еще и за то, что в тот момент меня ничего не мучило. По сути, шла война. Почти как в сорок первом. Да, фашисты пытали наших. Но и наши тоже относились к фашистам без особой любви. И вот честно… если бы кто-то тронул моих родных, я бы этого тронувшего ко льду гвоздями при-колотила — и так подыхать оставила. Еще бы и сидела, любовалась.

И если у кого-то возникает вопрос — а чем мы тогда лучше фашистов? Я могу на него ответить. Мы не делаем таких вещей без необходимости даже с врагами. И мы никогда не нападаем первыми.

Кстати… а ведь и правда! Сколько мы не проходили историю — что, где-то кто-то читал строчки типа: «Россия, без объявления войны и вообще вторглась на территорию Германии (Франции, Англии, Америки и т. д….) и начала ее гнусно завоевывать? Князь та-кой-то или царь такой-то решил присоединить мирную Европейскую державу к своим владениям?»

По-моему это обычно все лезли к нам. А мы — отбивались. Крестоносцы (притопленные в Чудском озере и испортившие экологию) — лезли. Наполеон со своими французами (ис-портившими генофонд) — лез. Японцы (перегадив весь Сахалин) — лезли. Гитлер (этот — вообще без комментариев, а то покойников материть невежливо) — лез. Чует мое сердце — и еще какая-нибудь сволочь полезет. На то она и сволочь. Только вот которая? А мы? Мы даже с Наполеоном пытались договориться по-хорошему. Был же даже Тильзитский мир? Да и Гитлер нам на фиг не был нужен. Не полез бы он, глядишь, Сталин бы Америку грохнул. Была бы у нас еще одна Атлантида на дне морском. Зато Россия в помойке не сидела бы. Так, ладно, это я что-то размечталась. Вернемся к нашим баранам? То есть — овце? Козе? Козлихе? Короче — к Кларе-не-Цеткин.

— Ты права. Я тебя пытать не стану, — согласилась я. — а вот это место…

— И что!? Хочешь сказать, что меня будут щекотать одуванчиками!? Ой как страшно!!!

Я фыркнула. Действительно. Оборотниха, на которой тут и там виднелись желтые цветочные головки, страшной не казалась.

— Одуванчиками? Что ты! А вот росянками… Знаешь, что это за цветочки? Будут тебя откусывать и растворять по маленькому кусочку.

Поляна, словно желая продемонстрировать серьезность моих намерений, тут вырастила полуметровую росянку-террориста аккурат у левой пятки Клары. Цветочек захлопал «пастью» и стал примеряться к ножке прекрасной дамы. — вот. И таких я могу вырастить еще штук сорок. Или сотню. Сколько понадобится. И кстати, не строй иллюзий. Я могу не дать тебе умереть в любом состоянии. Даже когда от тебя здесь останется один обглоданный скелет.

— Будь ты проклята!!!

Я пожала плечами.

— Я уже проклята. Ты потеряла любимого человека недавно, а я — полгода назад. Страшно. Больно и тошно, знаешь ли. А умереть не дают. Поэтому я и тебя жалеть не буду. Не делай другим того, что не желаешь себе? А все, что я с тобой тут сделаю, со мной и так происходит.

— Тебя тоже едят росянки?

Клара ехидствовала. И я могла бы ответить в том же духе. Но не стала. И высказалась честно.

— Нет. Меня поедом ест чувство вины. Я знаю, что НЕ МОГЛА предотвратить, повлиять, что-то еще, но — деться мне некуда. Ты можешь умереть. Но сначала изволь подробно рассказать мне все. Кто отдал приказ. Что. Как. Откуда растут ноги и руки. И — если ты это сделаешь — я проведу тебя к Диего. Я — смогу. — я тебе не верю! — то ли крик, то ли стон.

Я пожала плечами.

— Хочешь, я покажу его тебе? Хочешь?

Глаза оборотнихи сверкнули. — а как я узнаю, что ты меня не обманешь!? — вот только мне и дела есть — тебе врать! — неподдельно обиделась я. — я позову его — и отойду в сторону. Минут пять у вас будет на поговорить. А потом — извини. Если хочешь, спроси у него что-то такое, чего я не знаю. Или что могли знать только вы двое. На твой выбор. Открывать проход?