Лимб (СИ)

Единственное что было без изменений, так это начисто разрушенный эскалатор. Ему словно кто-то отрезает все пути отступления: идти нужно только вперед и для долгих раздумий нет повода. Стас принял это решение безоговорочно, почти что капитулировал перед обстоятельствами. Еще раз взглянул на стену с указанием следующей станции: -Налево пойдешь-десантуру повстречаешь; направо пойдешь-может и людей встретишь; здесь останешься-точно с Барабасом познакомишься!

Стас еще раз в недоумении окинув, насколько позволяет свет фонаря, станцию, сделал шаг вправо. Ботинок явно во что-то вляпался, Стас даже скользнул на ноге несколько сантиметров.

-Что за черт? -даже в тусклом свете было отчетливо виден цвет размазни. Буро-красный цвет крови совсем свежей нарисовал Стасовым ботинком линию дедлайна. Стас не ожидал от себя такой прыти, как секунду спустя кобура опустела и ствол послушно водил руку Стаса вслед за светом фонарика.

-Черный день настал! -он рывком снял сумку с плеча, достал вторую каску и озарил новым светом пустоту станции еще на несколько метров. -Ты все еще здесь, мой юный друг!

Стас перебегал от колонны к колонне наперегонки с тенями. Каждая из этих теней таила сейчас для него смертельную угрозу.

-Будем в прятки играть или выясним отношения?

Стас перешел на решительные интонации. При этом его движения по залу напоминали ему сцены из Голливудских фильмов с захватом или освобождением. Ему вдруг чертовски понравилось чувствовать себя крутым, не бежать от неизвестной опасности, а диктовать ей свои условия. Этот странный танец захватил его, кружил по станции, которую он недавно панически боялся. Теперь он здесь контролёр-приготовьте билетики!

В очередном вираже нога Стаса снова его подвела, и поехала в сторону. Стас не удержался, и почти сев на шпагат, растянулся на полу. Такого конфуза он не ожидал. Налет крутости выскочил из него, и вместе с каской и пистолетом покатился по перрону. Каска, проскользив по полу еще пару метров, замерла, освещая пол. Пистолет же еще пару секунд подавал "голос" скользя по перрону. Вот и он надежно укрылся в темноте. Стас замер в позе атакующей черепахи. Ему сейчас захотелось стать этой самой черепахой, и спрятать себя под её толстый, непробиваемый бронепанцырь.

Пол под светом фонаря наконец-то открылся для Стаса. Он весь был покрыт следами свежей крови. Практически каждый квадрат пола был покрыт если не лужицей, то еле уловимой чертой, как если бы кто-то полз по полу, ну или волочил ногу. Но при этом передвигается он быстро, и отлично прячется ... у Стаса за спиной! Волосы встали у него не только на голове, сейчас даже куртка не касается его спины из-за них! Если он и хотел стать черепахой, то однозначно молниеносной. Размазывая красную "кашу" руками и ногами, Стас ринулся к свету. Схватив каску, он первым делом осветил место предполагаемого приземления пистолета. В этом безлюдном месте только пистолет придавал ему силы больше чем вся его хваленая стальная выдержка. С ним ему было спокойнее даже когда он отключался на сон.

А вот и пистолет. Еще один рывок, и он у цели! Теперь ему спокойнее. Он пристроился спиной к колонне и постарался успокоиться. В ушах зашумело, голова закружилась. "Держать оборону можно и сидя". Силы почему-то стремительно покидали его. Вот и голова уже еле держалась на плечах. Каска придавливала взгляд Стаса к полу. И здесь он наконец обнаружил причину кровавых следов: штанины в самом их низу были изрезаны в клочья, как если бы их разорвали бешенные собаки. Эти лохмотья были насквозь пропитаны кровью, которая и сейчас пузырилась сквозь штанины, наполняя их еще большим количеством липкой красной краской. Откуда это все он уже не понимал, мысли его путались, силы еще более стремительней стали покидать его. Они словно та самая кровь, сочились сквозь его кожу, вылетали выдохами, испарялись потом.

Словно в тумане Стас преодолел перрон в сторону своей цели, туда куда он все еще стремился попасть. У него еще есть несколько станций надежды. Есть еще десятки километров, которые он должен преодолеть. Нет такой цели, которой он не достиг бы! И сейчас ему просто нужен отдых, нужен полноценный сон, нужен мягкий диван вагона, где он смог бы все это получить. Там он сможет прийти в себя, и ... Вот он край станции. Надо собрать последние силы, чтобы взобраться в этот невероятно неуступчивый вагон, который словно скала встал у него на пути.

Внутри вагона он рухнул на лавку. Если бы он был мертвецки пьян, то это было бы как раз то самое состояние! Глаза его сомкнулись в ту самую секунду, и он провалился в бездну бессознания.

9 ПРЕДЕЛ ПРОЧНОСТИ

Сон это был или явь, но он отчетливо услышал, как заработал компрессор тормозной системы, по-змеиному зашипели двери и вагон тронулся. Качая словно на волнах, поезд мягко следовал куда-то. Тихое постукивание колес успокаивало его еще больше, легкое покачивание убаюкивало. Внутри этого состояния ему стало очень спокойно. Ему вдруг сейчас показалось, что он стал опять маленьким мальчиком, тем самым мальчиком, что сегодня ночевал у бабушки в доме. Бабушка тем временем, что-то мурлыкая себе под нос, изредка гремит посудой на кухне. Легкий аромат свежеиспеченных блинов проникает ему в ноздри, возбуждая в нем дикий аппетит. Мозг, затуманенный сном, все еще никак не даст команду открыть глаза. Да и делать этого совсем не хочется. Хочется наслаждаться этим моментом из детства еще и еще. Это волшебный вагон, он перенес его туда, где взрослый человек хочет остаться на всегда! Туда где запахи сильней, где солнце ярче, где еще жив отец, где бабушкины пирожки вкуснее самых лучших деликатесов в мире, где мама каждое утро будит тебя самым искренним поцелуем, и её шершавые с утра губы смешно щекочут тебе мочку уха. Если надо чтобы детство было реальностью закрытых глаз, то он готов сейчас поступать именно так.

Сквозь запекшуюся пелену на глазах он увидел темные тени, что перемещались словно призраки. Призраков было много; одни были большого роста, другие небольшого. Одни были быстры как ветер, другие очень медлительны или вовсе стояли на месте. Он уловил даже их голоса. Они были невнятны, мешались в кучу, превращаясь в гул, словно это было ... метро в час пик!

Странно, но они никак его не беспокоили, вернее даже с ними он чувствовал себя спокойней. Этот рой теней у него перед глазами напоминал ему муравейник, такой большой, человеческий муравейник, что так же по утрам просыпается, вечно куда-то спешит, и где каждый занимается своим и очень нужным делом. Он был частью этого муравейника. А сейчас эта белая пелена разделяет его и всех остальных из этого роя. Она не только мешает ему рассмотреть все происходящее, она ко всему перекрыла ему доступ, накрыла его с головой, сковала его по рукам и ногам.

...

Сколько длится самый длинный сон? Несколько минут! Несколько минут в которые сжаты миллионы мегабайт цветных или черно-белых фильмов. Фильмов на основе реальных событий, или фильмов фантастических, созданных твоим сознанием. Кто скажет на сколько реален тот или иной сюжет сна? Просыпаясь в шоке от увиденного, мы часто бываем в шоке от происходящего вскоре после, когда видим в реале то, что так сильно напоминает тот самый сон.

Когда явь в итоге становится сном, мы вытираем, промокшей за эти пару минут подушкой, пот со лба. Когда сон начинает обретать реальность - подушкой не обойдешься. Здесь нужны крепкие нервы и непромокаемые штаны!

Для пары сотен людей, скопившихся на перроне станции метро, реальность и сны перемешались так сильно, что поверить в происходящее для некоторых было практически невозможно. Те что были покрепче рассудком пытались привести в чувство остальных. Остальные же, а это совсем обессиленные старики, помешавшиеся от случившегося и истерички всех полов, располагались в стоявшем возле перрона составе. Здесь же находился и "полевой госпиталь", который насчитывал несколько "тяжелых" пациентов, среди которых был и он. Из медикаментов по случайности у людей было совсем немного: нашлись таблетки аспирина, были антибиотики, совсем немного бинтов. Среди пассажиров последнего рейса оказались и медработники. Они-то и ухаживали за всеми пациентами. Другой состав находился глубоко в тоннеле, его решили использовать как могильник. И каждый день бригада самых стойких парней выносила туда груз 200. Процессия сопровождалась повышенным вниманием со стороны женского пола: они всегда провожали её до края платформы, кто-то причитал, кто-то читал молитву, остальные плакали, шумно сморкались в уже не высыхающие платки, скулили словно собачонки. Никто и не думал просто выбрасывать тела в глубине тоннеля, каждый понимал, что следующая церемония может оказаться по его душу.