Проклятие болот (СИ)

– Как я вам нравлюсь, советник? – гостья, набрасывая на плечи шаль, украшенную бахромой из беличьих хвостиков, бесцеремонно громогласно обратилась к Орагуру, игнорируя других присутствующих. Он тоже одно время числился в числе потенциальных женихов для дочери в ее списках, но быстро и достаточно вежливо доказал тщетность усилий, направленных в его сторону, сумев сохранить с ней хорошие отношения. Что же касается Сарниуса, то его кандидатура была с негодованием отвергнута всей женской половиной ее родни. Хотя обладал он и титулом, и богатством, но никто не хотел иметь такого склочного родственника.

Несмотря на тщедушность тела, гостья обладала голосом исключительно громким, закаленным в «домашних сражениях», ибо выяснение отношений с мужем – кто в доме главный – не прекращались у нее ни на минуту, и с годами все чаще верх одерживал именно тот, чей голос звучал громче. Что, впрочем, не помешало им иметь пять дочерей, четверо из которых были уже пристроены – выданы замуж, а самая младшая, которой и подбиралась подходящая партия в настоящее время, находилась при ней неотлучно.

– Как всегда, вы великолепны! – ответил советник, склоняясь еще ниже, пряча лицо и кусая губы, чтобы окончательно не расхохотаться.

– Господа, на правах хозяйки вечера я прошу вас немедленно подняться к нам. Все будут в восторге, тем более в ожидании рассказа о сражении с жестокими разбойниками, – и она, подхватив Орагура и Пиригона под руки, потащила было их за собой.

– Позвольте же нам переодеться! Ну не можем же мы появиться в обществе прямо в доспехах! – с трудом освободил руку Пиригон.

– Мы непременно появимся, как только приведем себя в порядок,– добавил Орагур, – а вы тем временем займите номарха, ему-то не надо переодеваться, – и он легонько подтолкнул Сарниуса вперед.

Подхватив его под руки с обеих сторон, сестры исчезли в освещенных коридорах в направлении, откуда раздавались звуки музыки и доносился веселый смех.

Советник же и командующий в сопровождении Кириониса отправились переодеваться в отведенные им покои.

Через небольшой промежуток времени, переодевшись и вылив на себя приличное количество дорогой душистой розовой воды, они вышли к ожидающему их хозяину дворца.

– Я бы хотел побыстрее узнать, что за птичка попала в нашу сеть и привезена сюда, – произнес Орагур, обращаясь к Кирионису, – и не является ли он шпионом, направленным союзниками кутиев?

Трое разговаривающих сейчас мужчин, как высокие должностные лица, имели доступ ко всей информации. Информация складывалась из сведений, собираемых и обобщаемых специальными чиновниками царства, расспрашивающими проходящих караванщиков, случайных охотников, в общем, любого человека, появившегося из-за границы страны. Поступающая в последнее время информация, касающаяся разбитых несколько зим назад кутиев, была настолько серьезной, что ей была присвоена высшая степень секретности, и о любых сведениях из этих краев правителю докладывали немедленно же по прибытию гонца с ними.

По имеющейся на это время информации, на западе, недалеко от границы Лагаша, снова начали собираться племена кутиев. Только не было сейчас у них прежнего разброда, когда каждое племя двигалось в набег само по себе. Руководили сбором войск и собирали их в одно целое жрецы Черной Змеи. Они не относились к кутиям, были чужими среди них и заняли командное положение, прибегая к колдовству. Про них почти ничего не было известно – откуда они, что из себя представляет их вера. По рассказам, при неподчинении какого-либо племени происходило следующее. Возле стоянки племени внезапно черная туча опускалась на землю, а когда она рассеивалась, на ее месте во множестве оставались чудовищные создания, сразу же нападавшие на людей. Отбиться от них не было возможности, настолько они быстры и сильны. Пощады не было никому, ибо оставшиеся в живых приносились в жертву богу Черной Змеи, символом которого являлась свитая в кольцо черная змея, жалящая свой хвост. Так были уничтожены два племени из числа кутиев, отказавшиеся подчиниться верховной власти пришельцев.

В Лагаше до этого никогда не слышали о вере Черной Змеи, и никогда еще его последователи не вступали на территорию страны. Но пришельцы были наяву, цели их были неясны и представляли определенную угрозу. Исходя из собранной по крупицам информации, основная опасность исходила не от самих племен кутиев, а от колдунов – жрецов Черной Змеи.

– Городской палач дело знает. У него заговорит и немой. Свои деньги он отрабатывает исправно. Кстати, он уже должен быть на месте со своими помощниками, – ответил Кирионис, – я распорядился, чтобы разбойников доставили не в тюрьму, а прямо в пыточную, и не замедлили с расспросами.

– Хорошо. Появимся перед светлыми очами твоих гостей, а через некоторое время я прогуляюсь, посмотрю, как идут дела у палача, – распорядился советник, – а вы тем временем будете развлекать присутствующих.

И они направились к парадному залу.

8.

В огромном зале, ярко освещенном множеством свечей под потолком и факелами по стенам, было довольно жарко, несмотря на распахнутые створки окон и раздвинутые портьеры. Дневная жара, несмотря на позднее время, не спешила уходить под натиском ночного ветерка. Присутствующие дамы обмахивались веерами. У двух-трех из них в веера были вставлены стоившие каждое целое состояние несколько перьев мохо, птицы, живущей где-то далеко в горах.

Добывать эти перья чрезвычайно трудно. Многие экспедиции, посылаемые на поиски птицы, бесследно исчезали в дороге, несмотря на свою многочисленность и прекрасное оснащение. Рассказывали, что, даже прибыв на место, нельзя было поручиться, что удастся добыть хотя бы какое-то количество перьев, так как птица мохо чрезвычайно пуглива, живет в узких пещерах, почти не заметных в складках вертикальных каменных стен. Благодаря особому строению сильных лап, имеющих шесть гибких пальцев с острыми длинными когтями, развернутых по три в каждую сторону, она свободно может бегать по скалам даже вниз головой, убегая от опасности. Охотников за ними ожидают камнепады, расщелины и пропасти. И все это в условиях ужасного холода и недостатка воздуха из-за большой высоты. Но добыча хотя бы нескольких птиц оправдывает все понесенные затраты. Перья из их хвоста обладали необъяснимыми свойствами.

Необычные узоры, появляющиеся сами собой на перьях, завораживали, переливались всеми цветами радуги, на них можно было смотреть бесконечно. Узоры перетекали один в другой, постоянно изменялись, притягивая взгляд, и надо было приложить определенное усилие, чтобы оторваться от магического притяжения созерцания смены линий и красок. Неудивительно, что приобрести даже несколько таких перьев было по средствам только самым богатым. И во всем царстве насчитывалось не больше десятка дам, вставивших в свои веера перья птицы мохо.

Больших денег стоили и другие части птицы. Ее использовали знахари в изготовлении лечебных настоев. Считалось, что настой желудка излечивает болезни пищеварения, сушеную мелко измельченную кожу добавляли в приворотное зелье, для лечения сердечных болезней, как присыпку для лечения ран, язв и прочего. Когти же, с легкостью пронзающие даже камень, использовались ворами для вскрытия дверных запоров.

Надо заметить, что все, что касается птицы мохо, было окутано тайной и обросло легендами. Никто не мог доказать, что он добыл хоть какую-то часть птицы. Перья появлялись словно ниоткуда, внезапно всплывая на рынках и тут же уходя за баснословные деньги. Были ли в лекарственных препаратах добавки из фрагментов птицы мохо или нет – кто знает? Люди платили за них большую цену и верили, что есть. Но так ли это было на самом деле? Про когти же разговоров было еще больше. Каждый уважающий себя вор стремился обладать хотя бы одним из них. Вот только никто из них никогда не хвастал тем, что имеет, даже если у него и был коготь птицы мохо наяву. Проверить это было решительно невозможно. Зато россказней про удачливые ограбления со вскрытием стен с их помощью было хоть отбавляй.