Остров с зеленой травой (СИ)

- Боюсь спугнуть удачу, - Лоа подперла подбородок кулачками, глаза ее заблестели. - Так сильно этого хочется. Заканчивай летную практику. Разумеется, вместе со мной.

Сол ничего не ответил. Он прекрасно знал, что Лоа хотела остаться вместе с ним на Верум и больше никогда не летать.

- Неужели тебе не надоело пить этот похожий на лекарство тонизирующий напиток? Сколько можно поглощать эти архиполезные питательные смеси? Ты съел всего этого тонны.

- Поверь мне, Лоа, дорогая, я думаю над этим.

- Знаешь, как тебя в ЦОПе зовут за глаза? - спросила Лоа.

- Интересно, как? - без интереса спросил он.

- Одинокий странник.

- Неплохо, - улыбнулся Сол. - Я думал услышать что-нибудь похуже. А такое определение мне даже нравится.

- Тебя все время посылают в одиночные экспедиции. Почему? Ужиться ни с кем не можешь?

- Я сам так захотел. Ты, вероятно, слышала о моих родителях. Было несколько версий. Одна из них - ошибка моего отца. Он был командиром.

- Извини, Сол. Я знаю.

- После этого я решил, что никогда не буду отвечать за чужие жизни - только за свою.

Солу не хотелось продолжать эту тему, и он постарался улыбнуться:

- Но теперь, несмотря на мое прозвище, я уже не одинок, потому что у меня есть моя любимая Лоа.

- А у меня есть ты... Послушай, странник. А почему в экспедиции не посылают оперативников? Я бы тебя защищала.

- Ты моя замечательная серебристая защитница.

Сол смотрел на Лоа и не мог насмотреться. Кожа Лоа на самом деле была бледно-серебристого цвета, присущего уроженцам холодных районов Верум. Трудно было поверить, что эта хрупкая красавица с миндалевидными зелеными глазами и пепельным ежиком на голове могла мгновенно оценить ситуацию и действовать быстро, точно и жестко.

- Конечно, нам с вами нельзя, вы же интеллектуалы, - Лоа сделала вид, что обиделась. - А кто такой оперативник? Знаешь, как про нас зло шутят? Оперативник - это аэронавт, который способен правильно нажать на кнопку "Пуск".

Сол вспомнил рекомендации по поводу точки ввода информации.

- Интеллектуалы у нас - это гуманитарии, а мы так... исполнители их кабинетных фантазий.

- А что тебе предстоит сделать? Опять какое-нибудь насилие во благо не ведомой никому планеты?

- Я сделаю все возможное, чтобы никто не пострадал.

Эта тема никогда не оставляла Сола равнодушным. В таких случаях он невольно, не отдавая себе в этом отчета, начинал защищаться, даже если в словах собеседника не было ни капли упрека.

- Извини, Лоа, но ты сама завела этот разговор. Ты что, никогда не применяла оружие? Не хочешь же ты сказать, что от твоих пушек никогда не гибли инопланетяне?

- Мы спасали наши экспедиции.

- По-твоему, наши экспедиции сами инопланетяне в гости приглашают? А мне всегда казалось, что мы прилетаем к ним по собственному желанию, - с горькой иронией сказал Сол. - Так что ваши действия - это лишь следствие выполнения наших планов.

- Прошу тебя, Сол, не ерничай, эта непростая тема. Я тебя ни в коем случае не упрекаю и уж тем более ни в чем не виню. Просто ты потом переживаешь, а я волнуюсь за тебя. Вернешься из экспедиции, и будут тебя выводить из депрессии, пичкать философией необходимости. Из капсулы психологической разгрузки не будешь вылезать. Я же помню, какой ты был в центре реабилитации после полета.

- Примерно так и будет, ты же все знаешь. Давай я тебе лучше что-нибудь интересное о Земле расскажу.

- Расскажи, с удовольствием послушаю.

Сол задержался с ответом, собираясь с мыслями.

- Для Земли утверждены три программы: "Глобальное оружие", "Локальные конфликты" и "Свободное развитие". Изучив земную цивилизацию, гуманитарии решили, что свободное развитие будет сокращать почву для возникновения первых двух проблем. Так что я начну с умеренного принуждения.

- С чего именно?

- С пустяка. Они здесь, на Земле, перемещаются по дорогам на автомобилях. Я не помню, говорил тебе или нет, но мне предстоит работать в стране, которая называется Россия. На дорогах этой страны ежегодно гибнут десятки тысяч землян! Можешь себе это представить?

- Ты шутишь?

- В том-то и дело, что не шучу. У меня нет оснований не верить тому, что удалось выяснить гуманитариям. Они не в состоянии организовать безопасное движение. У них есть правила поведения на дорогах, но они их не соблюдают. В общем, я наведу у них на дорогах порядок.

- Сол, ты никогда не задумывался, правы мы или нет, вмешиваясь в чужую жизнь?

- Во время экспедиций я часто думаю об этом.

Они замолчали.

Затронутая тема время от времени обсуждалась в среде аэронавтов. Уклониться от нее было невозможно. Кто дал им право на экспансию собственного мировоззрения во все пределы Пространства? Достаточно ли того, что они руководствовались исключительно благими намерениями? И могут ли благие намерения оправдать силовые методы?

- Когда мы спасаем планеты от саморазрушения, от кровопролитных столкновений - это одно, - в раздумье сказал Сол. - А если мы им всего лишь подсказываем линию поведения, как в моем случае, например? И где гарантия, что они последуют нашему совету?

Лоа смотрела на Сола с нежностью и тревогой.

- Теперь я знаю, почему у тебя бывают такие грустные глаза. Я помню твои глаза, когда ты сидел на берегу пруда и кормил с рук рыжих птиц. Мне тогда показалось, что ты был где-то очень далеко. Наверное, на одной из своих планет. Ты и сейчас думаешь о какой-нибудь планете?

- Нет, Лоа, сейчас я думаю о нас с тобой.

Лоа вдруг приложила палец к губам и прислушалась.

- Сол, я отключаюсь. Не хочу неприятностей.

- Подожди, как отключаешься? Мы совсем не поговорили.

- Сол, мы рабочий канал занимаем. Нас с тобой точно дисквалифицируют. Что тогда будем делать?

- Будем путешествовать и никогда не разлучаться. Выберем себе домик у теплых озер и заживем. Детей у нас будет пятеро. Как ты на это смотришь?

- С восхищением. Отключаюсь. Извини, милый, - заторопилась она, посматривая себе за спину.

- В следующий раз ты у них выясни, надолго они уединяются или нет.

- Обязательно, - улыбнулась Лоа и исчезла с экрана.

V

Запланированное совещание прошло спокойно. Расположившись во главе стола зала заседаний, Фоунтейн сжато и доходчиво изложил свои соображения по поводу сложившейся ситуации. Ларкин, любитель поиграть в простого парня с демократическими замашками, сидел при этом, как обычно, вместе с редакторами отделов, безуспешно пытался смять ухо в комок и выводил каракули в блокноте. Можно было подумать, что этот круглоголовый господин в твидовом пиджаке, клетчатой рубашке а-ля фермер и мятых брюках оказался в этой компании прилично одетых джентльменов случайно - заглянул, проходя мимо. Ларкину всегда нравилось казаться простолюдином, но при условии, что все вокруг прекрасно знали, что он в действительности миллионер.

Редакторы отделов, которым босс по очереди предоставлял слово, будто сговорившись, разделяли мнение шефа редакции, оказывая ему поддержку. Ларкину это не нравилось, он их почти не слушал. Все необходимое для себя он узнал из доклада Фоунтейна и теперь размышлял, как поступить. Ему требовалось время для принятия решения, но откладывать решения он не любил. И главным фактором, заставившим его серьезно задуматься, явилось очевидное снижение активности рекламодателей вслед за стремительным падением тиража газеты. Как только решение в его голове созрело, он остановил очередного оратора, попросил его сесть и объявил окончательный вердикт: в первой половине газеты подвалы вернуть к прежнему формату. Затем коротко попрощался и с мрачным выражением лица покинул зал заседаний: соглашаться с чужим мнением ему удавалось лишь ценой серьезного ухудшения настроения.