Голос крови

— Так что расходитесь-ка по домам! — посоветовал Конан; и вдруг, когда они понуро побрели к воротам, передумал: — Нет, пожалуй, можете остаться!

Торговцы послушно замерли — вид варвара с огромным мечом не оставлял ни малейшего желания перечить.

— Почтенный Калой, у тебя рожа вроде бы не такая глупая, подойди ко мне,— поманил киммериец купца.

Тот приблизился и с опаской уставился на Конана.

— Ты человек ученый, наверное, и читать умеешь?

— Конечно,— ответил торговец, в душе проклиная себя, что напросился на прием к советнику.

— Посмотри-ка этот свиток, почтенный. Понимаешь ли, те, кто его составил, уже довольно далеко отсюда, и я ума не приложу, что с ним делать.

Калой робко протянул руку и взял пергамент. Пробежав глазами первые строчки, он похолодел: донос на него и еще на нескольких купцов повелителю! Он искоса взглянул на невозмутимого киммерийца. Тот равнодушно зевнул, ожидая ответа.

— Да так, какое-то прошение, ничего особенного,— решил схитрить купец, уверенный, что варвар, конечно же, не знает грамоты.— Ни к чему тебе и время тратить на такую ерунду! Пустяк, право…

— Я так и думал,— еще шире зевнул Конан.— Значит, имеет смысл отнести его во дворец, пусть чиновники повелителя читают. Пошли скорее, Замира!

Он свернул свиток в трубочку и сделал шаг в сторону ворот.

Почтенному купцу Калою чуть не сделалось дурно.

— Постой, Конан,— жалобно заблеял он,— дай я еще раз посмотрю!

— Да ну тебя,— отмахнулся варвар,— тут тебе не скрипторий! Сам ведь говоришь, какой-то пустячок…

Торговец понял, что совершил ошибку и, может быть, ошибку смертельную.

Он вцепился в рукав киммерийца, плохо соображая от ужаса, что можно сделать. Варвар широкими шагами шел к воротам, волоча за собой почтенного торговца.

Остальные разинули рты от изумления, совершенно не понимая, что происходит. Никогда прежде им не доводилось видеть такого обращения с одним из купцов. Это было нечто поразительное.

«Уже ничего не соображает,— понял киммериец,— как бы бедолагу удар не хватил». Он остановился. Руки торговца разжались, и он упал лицом в пыль.

— Что с тобой, любезный? — заботливо осведомился киммериец.

— Я передумал,— едва отдышавшись, сказал Калой.

— Чего это ты передумал? — прикинулся ничего не понимающим варвар.— В толк не возьму, о чем речь!

— Пергамент очень важный!

— Да-а?..— переспросил киммериец, изображая удивление.— Вот что значит грамотный человек — не сразу, но сообразил, в чем дело,— он воздел руки к небу,— а мне, дикому, и невдомек, что там.

Калой уже понял, что Конан издевается над ним.

«На кол бы тебя, варвар! — злобно подумал торговец.— И где это он умудрился обучиться грамоте?.. Жалость какая, теперь придется платить куда дороже…»

— Я же говорил, ты кажешься умнее, чем твои товарищи! — захохотал киммериец, посмотрев на Калоя и догадавшись, о чем тот думает.— Видишь, они ничего не понимают, а ты уже кое-что сообразил.

— Сколько? — тоскливо спросил торговец, сознавая свое бессилие.

Конан пристально оглядел столпившихся купцов:

— Посоветуйся с ними, хитрый пес! Я подожду, но учти — очень недолго.

Купцы окружили Калоя и загудели, как пчелиный рой.

Через некоторое время один из них отделился от толпы, неся на вытянутых руках небольшой ларчик.

Подойдя к киммерийцу, он откинул крышку: в лучах утреннего солнца заблестела груда золотых.

«А не умел бы я читать? Прав был старик,— вспомнил варвар чародея Арруба, обучившего его искусству понимания начертанных на бумаге знаков,— неграмотный человек подобен слепцу. Слава Солнцеликому, мне повезло».

— Чудесный ларчик,— усмехнулся Конан,— подумать только, за какой-то там пустяковый свиток — и такая плата! Возьми пергамент, почтеннейший! Да, кстати, вот тебе золотой,— он вытащил из ларца монету и дал купцу,— подвези нас в своей коляске до базара, видишь — мы торопимся!

— Дело сделано, но из города придется исчезнуть! И, боюсь, не только мне. Слишком уж мы примелькались тут. Наворотили дел… Лучше и впрямь на время уехать,— задумчиво протянул киммериец, наливая новую кружку вина.— Уф! До чего ж во рту пересохло! У этого чернобородого, говоря по правде, меня встречали не ахти как хорошо!

Они с Дениярой сидели за столом, уставленным блюдами и подносами с едой.

Киммериец до того проголодался, что мог бы съесть целого быка,— так он, по крайней мере, думал.

— Все-таки это был первый советник повелителя. Уже завтра утром — хорошо, если не сегодня — его ищейки разнюхают про Замиру и про тебя, и тогда вам нельзя здесь оставаться, Нергал мне в печень, если я не прав! Так что давайте собирать вещички.

— Все что ни делается, делается к лучшему,— отозвалась Денияра,— я уже давно подумывала, не уехать ли в Шем или Зингару. Вот случай и представился, боги за нас решили, что делать. Так что и думать нечего: едем! Спасибо тебе за совет, Конан. Он пришелся нам всем как нельзя кстати.

— А Нинус? — спросил киммериец.

— Я говорила с братцем, он тоже решил покинуть эти места. Наверное, поедем вместе. Все веселее в дороге.

— Тогда надо собираться,— решил варвар.— У меня тоже найдутся дела за пределами Заморы: может быть, наведаюсь в Офир. Звезда Хораллы — хороший повод, чтобы познакомиться с тамошней королевской семьей. Как-никак — это их фамильная драгоценность. Не может быть, чтобы там не обрадовались этому камешку! Вот и поглядим…

Киммериец засмеялся, предвкушая очередное приключение. Его неугомонная натура вечно не давала ему покоя.

Эх, а славный все же камешек, видит Кром!

Конан развернул платок, положил на ладонь тускло заблестевшее серебристое кольцо, повернул — и Синий Сапфир заиграл гранями, словно там внутри скрывался таинственный огонь.

Истинное чудо, даже трудно поверить, что видишь его своими глазами! Конан с грустью смотрел на самоцвет, словно предчувствуя скорую разлуку. Впрочем, у него ни золото, ни камни никогда не задерживались надолго. Словно Бел, бог воров, шутил над своим непутевым приемным сыном. А, может, так оно и было?

Остальные тоже молча глядели на камень, каждый задумался о своем.

Что ждет впереди?..

И разве мог сейчас знать киммериец, что с таким трудом добытый им когда-то сапфир спустя многие, многие годы, после того, как он благополучно спусти его за игрой в кости, вновь вернется к Конану в туранском городе Замбуле, который обретет камень повторно, чтобы возвратить истинной владелице — королеве Офира Марэле… Но это будет еще нескоро.

— У меня для тебя еще один подарок,— сказал вдруг Конан, вытащил из мешка ларчик и отдал Денияре.

— Ты же мне вчера уже подарил один! Как ты щедр, любимый!

— Открой — этот мне понравился еще больше,— усмехнулся Конан.

— Ой! Столько золотых! Откуда такое богатство?

— Немного возьму себе на дорогу,— выуживая несколько монет, сказал киммериец.— А остальное — тебе. Я себе еще добуду, да и все равно монеты сквозь пальцы утекут. Тебе нужнее. Бери, красавица!

Расстроганная девушка залилась слезами. Еще никто и никогда не заботился о ней так, как этот неотесанный северянин.

У Денияры на миг в душе поселился страх: а как она будет дальше жить без него?! Может быть, броситься ему на шею, попросить взять с собой…

Но женщина знала, что это будет тщетно. Как бы ни был привязан к ней киммериец, свободу он любит еще больше.

И потому, как мудрая женщина, она не стала омрачать разлуку своей грустью, а постаралась устроить все так, чтобы их прощальный вечер запомнился северянину надолго.

…Когда Конан покинул гостеприимный дом Денияры, была глубокая ночь.

Прощание с женщиной оказалось трогательным и столь бурным, что даже такой могучий человек, каким был варвар, испытывал легкую слабость в коленях.

На следующее утро небольшой караван выехал из южных ворот Шадизара: несколько всадников на горячих туранских жеребцах сопровождали четырех женщин и двоих мужчин; замыкали кавалькаду несколько мулов с поклажей. Когда городские стены скрылись за барханами, один из всадников отделился и взял путь на север.