Барабаны Томбалку

Поскольку я друг Сакумбе, и Аския поддержал меня, чернокожие приняли меня, как родного. Сакумбе отравил Кордофо, генерала всадников, и отдал мне его место. Чернокожие были в восторге, афаки в ужасе.

Тебе понравится Томбалку! Королевство, словно специально созданное, чтобы его грабили такие, как мы с тобой. Полдюжины сильных клик, которые строят заговоры и интриги одна против другой. Постоянные беспорядки в тавернах и на улицах, тайные убийства, пытки и казни. В Томбалку есть женщины, золото, вино — все, что нужно наемнику! Я в милости и имею власть. Клянусь Кромом, Амальрик, ты не мог выбрать лучшего времени, чтобы появиться! Ну, в чем дело? Похоже, тебя не так привлекает все это, как привлекало раньше.

— Прошу меня простить, Конан, — сказал Амальрик. — Я очень заинтересован, но чересчур устал и хочу спать.

На самом деле аквилонец думал не о женщинах, золоте и вине, а о девушке, что спала у него на коленях. Ему не доставляло радости везти ее в такой вертеп крови и интриг, как описал Конан. С Амальриком произошла перемена, в которой он почти не отдавал себе отчета. Он осторожно сказал:

— Ты сегодня спас нам жизни, за что я вечно буду тебе благодарен. Но я, честно говоря, не заслуживаю твоей щедрости. Ведь я ускакал прочь и оставил тебя в руках афаки. Правда, я считал тебя мертвым, но…

Конан запрокинул голову и рассмеялся громовым смехом. Затем он хлопнул юношу по спине с такой силой, что тот чуть не растянулся на земле.

— Забудь это! Я действительно должен был быть мертв, а если бы ты попытался спасти меня, они бы проткнули тебя копьем, как лягушку. Поедем с нами в Томбалку. От тебя может быть польза! Ты ведь командовал отрядом всадников у Запайо, верно?

— Ну да.

— Отлично. Мне нужен адъютант, который бы помогал тренировать моих ребят. Они дерутся как черти, но без всякого порядка, каждый за себя. Мы с тобой сможем сделать из них настоящих солдат. Эй вы, еще вина! — взревел он.

3

Они подъезжали к столице Томбалку на третий день после встречи Амальрика с Конаном. Амальрик ехал во главе колонны рядом с Конаном, а рядом с ним на кобыле следовала Лисса. Позади них все остальные вытянулись в двойную линию. Ветер развевал просторные белые одежды; звякала упряжь; скрипели кожаные седла; заходящее солнце сверкало красным на остриях копий. Большинство всадников были тибу, но в отряде были также всадники происхождением из меньших пустынных племен.

Все они кроме своего языка говорили еще на упрощенном диалекте шемитского, который служил общим языком темнокожему народу от Куша до Зимбабве и от Стигии до полумифического черного королевства атлайан далеко на юге. Много веков назад шемитские торговцы во всех направлениях простегали эту обширную область строчками своих торговых путей и вместе с товарами принесли сюда свой язык. Амальрик достаточно знал шемитский, чтобы общаться с этими свирепыми воинами сухих земель.

Когда солнце огромной каплей крови скатилось за горизонт, впереди показался свет. Перед всадниками местность сначала понижалась, образуя пологий склон, затем повышалась. На возвышении располагался город. Его низкие здания были сделаны из серовато-коричневых глиняных кирпичей, так что первое впечатление Амальрика было как от природного образования из земли и камней — беспорядочная груда валунов, овраги, лощины — все вместе мало похоже на город.

У подножия возвышенности поднималась прочная кирпичная стена, над которой были видны верхние части домов. Свет горел на открытом пространстве в центре города. Оттуда же доносился приглушенный расстоянием рев.

— Томбалку, — кратко сказал Конан, затем наклонил голову и прислушался. — Кром! Что-то происходит. Нам лучше поторопиться.

Он пришпорил лошадь. Отряд вслед за ним скатился по склону.

Томбалку располагался на низком холме в форме клина среди широко раскинувшихся рощ пальм и колючих мимоз. С холма была видна лениво текущая река, которая отражала глубокую синеву вечернего неба. За рекой простиралась поросшая травой саванна.

— Что это за река? — спросил Амальрик.

— Джелуба, — ответил Конан. — Она течет отсюда на восток. Некоторые говорят, что она течет по землям Дарфара и Кешана и соединяется со Стиксом; другие — что она поворачивает на юг и впадает в Заркхебу. Быть может, когда-нибудь я отправлюсь вдоль по ее течению и посмотрю своими глазами.

Массивные деревянные ворота были открыты, пока отряд не въехал внутрь. По узким, кривым улицам города двигались фигуры, закутанные в белое. Всадники, скачущие позади троих белых, выкрикивали приветствия знакомым и на ходу хвастались своими успехами.

Повернувшись в седле, Конан резким тоном отдал приказ темнокожему воину, чтобы тот вел отряд в казармы. Сам киммериец, за которым следовали Амальрик и Лисса, направился к центральной площади.

Томбалку просыпался от полуденной дремы. Повсюду закутанные в белое темнокожие фигуры тащились по сыпучему песку улиц. Амальрик был поражен неожиданными размерами этой пустынной метрополии и дикой смесью варварства и цивилизованности, которая была заметна повсюду. В обширных дворах храмов на расстоянии нескольких ярдов друг от друга разрисованные красками и украшенные перьями знахари подпрыгивали и раскидывали священные кости, сумрачные жрецы повествовали мифы своей расы, а сумрачные философы обсуждали природу человека и богов.

По мере того, как три всадника приближались к центральной площади, они встречали все больше жителей города, которые торопились туда же. Улицы ближе к площади были забиты народом, и Конан зычным голосом расчищал дорогу для лошадей.

Они спешились на краю площади, и Конан бросил поводья первому попавшемуся человеку из толпы. Киммериец стал проталкиваться к тронам на противоположной стороне площади. Лисса повисла на руке Амальрика, который протискивался сквозь толпу вслед за Конаном.

Перед троном подразделение чернокожих копьеносцев оцепило большой квадрат, отгородив пустую площадку. Свет костров, горящих по углам квадрата, высвечивал большие овальные щиты воинов, обтянутые слоновьими шкурами, страусовые перья и львиные гривы их головных уборов. Белки глаз и зубы воинов сверкали белизной на фоне блестящих черных лиц.

В центре пустого квадрата был столб, а к столбу был привязан человек. Этот человек, на котором была только набедренная повязка, был коренастым, мускулистым, темнокожим, с тяжелыми чертами лица. Он напрягал тело, пытаясь порвать веревки. Перед ним плясала тощая фантастическая фигура. Этот второй был чернокожим, но тело его почти целиком было разрисовано красками. Его бритая голова была раскрашена так, чтобы походить на череп. Надетые на нем перья и обезьяньи шкуры болтались при прыжках в разные стороны. Он танцевал перед маленьким треножником, под которым горел огонь и от которого поднималась вверх тонкая струйка цветного дыма.

Позади столба, за одной из сторон пустого квадрата возвышались два трона из оштукатуренного и разрисованного кирпича, украшенные кусочками цветного стекла, с подлокотниками, сделанными из цельных слоновьих бивней. Оба трона стояли на одном возвышении, к которому вели несколько ступеней. На правом, с точки зрения Амальрика, троне развалился огромный толстый негр. Он был одет в длинную белую робу. На голове у него был замысловатый головной убор, в который входили в числе прочего львиный череп и несколько страусовых перьев.

Второй трон был пуст. Тот, кто должен был его занимать, стоял рядом с первым троном. Это был худой темнокожий человек с ястребиными чертами лица. Он был одет в такое же белое одеяние, но на голове у него вместо головного убора из перьев и костей был украшенный драгоценными камнями тюрбан. Он что-то кричал негру, размахивая кулаками. Группа стражников у трона, неловко переминаясь с ноги на ногу, наблюдала, как ссорятся их короли. Когда Амальрик, следуя за Конаном, подошел поближе, он расслышал слова худого человека:

— Ты лжешь! Аския сам послал этих змей, чтобы иметь предлог убить Дауру! Если ты не прекратишь этот фарс, будет война! Мы перебьем вас, черные захватчики, одного за другим! — его голос поднялся до крика. — Делай, как я сказал! Останови Аскию, иначе, клянусь Джхилом Безжалостным…