Барабаны Томбалку

Происходили какие-то бурные действия. Стучали копыта лошадей; раздались страшные удары; чей-то зычный голос проревел проклятие. Затем внезапно показалась луна и осветила фантастическую сцену.

Человек верхом на гигантской лошади поворачивался из стороны в сторону, нанося удары мечом, вроде бы по воздуху. С другой стороны хлынула орда всадников. Их кривые сабли блестели в лунном свете. Семь черных фигур исчезли за холмом. Их плащи развевались, как крылья летучих мышей. Амальрика окружила толпа дикарей, которые попрыгали с лошадей и кинулись к нему. Ему связали руки; свирепые лица с ястребиными чертами уставились на него. Лисса закричала.

Но тут напавшие на него люди были разбросаны направо и налево. Человек на огромной лошади проехал сквозь толпу. Он наклонился, не слезая с седла, и всмотрелся в лицо Амальрика.

— Черт возьми! — взревел всадник. — Амальрик из Аквилонии!

— Конан! — вскричал ошеломленный Амальрик. — Конан! Ты жив!

— Похоже, живее тебя, — ответил тот. — Клянусь Кромом, парень, ты выглядишь так, как будто все дьяволы этой пустыни всю ночь гнались за тобой по пятам. Что это за твари тебя преследовали? Я объезжал вокруг лагерь, который разбили мои ребята, чтобы убедиться, что нигде поблизости не скрываются враги. Вдруг луну задуло, как свечку, и я услышал звуки боя. Я поскакал на звук и, клянусь Мэйчи, я влетел в гущу этих дьяволов прежде, чем успел разобраться, что происходит. В руке у меня был меч, и я стал рубить направо и налево. Кром! Их глаза светились в темноте, как огонь! Я видел, как мой клинок рубит их, но когда луна вышла, они умчались словно дуновение ветра. Кто это были, люди или дьяволы?

— Демоны, посланные из Ада, — вздрогнул Амальрик. — Не спрашивай меня. Есть вещи, о которых не должно говорить.

Конан не стал дальше расспрашивать его. Впрочем, у него были основания поверить Амальрику на слово. Он верил в существование ночных демонов, привидений, домовых и карликов.

— Ты, конечно, нашел красотку даже в пустыне, — заметил он, бросив взгляд на Лиссу. Девушка подобралась к Амальрику и держалась рядом с ним, испуганно глядя на дикие фигуры, окружавшие их.

— Вина! — взревел Конан. — Принесите сюда фляги! Ну! — Он схватил протянутую ему кожаную флягу и сунул ее Амальрику. — Дай глоток девушку и сам выпей, — посоветовал он. — Потом мы посадим вас на коней и отвезем в лагерь. Вам нужны пища, вода и отдых. Это яснее ясного.

Привели богато убранную лошадь. Амальрику помогли взобраться в седло, передали ему девушку, и они направились на юг, окруженные жилистыми темнокожими всадниками, одетыми в пестрые красочные лохмотья. У многих на лице были куски ткани, которые закрывали их лица ниже глаз.

— Кто он? — шепнула Лисса, обняв возлюбленного за шею. Она сидела на седле впереди него, и он придерживал ее.

— Конан Киммериец, — пробормотал Амальрик. — Это с ним я странствовал по пустыне после того, как армия наемников была разбита. А с ним — те люди, которые тогда сбили его с лошади. Я оставил его лежать под их копьями, потому что он казался мертвым. Теперь мы встречаем его, и что? Он командует этими людьми и видно, что они его уважают.

— Он — страшный человек, — прошептала девушка.

Амальрик улыбнулся.

— Ты до сих пор никогда не видела белокожего варвара. Он скиталец, искатель приключений, наемник, убивающий направо и налево — но у него есть его собственный кодекс чести. Не думаю, что нам нужно чего-либо бояться с его стороны.

В глубине души Амальрик не был в этом так уверен. Можно было счесть, что он предал дружбу Конана, когда ускакал в пустыню, оставив бесчувственного киммерийца лежать на песке. Но он не знал, что Конан жив. Амальрика одолевали сомнения. Киммериец был отчаянно предан товарищам, но его дикая натура не видела ничего худого в том, чтобы со всем остальным миром обходиться так, как ему заблагорассудится. Его средством к существованию был меч. Амальрик подавил дрожь при мысли о том, что может случиться, если Конан пожелает Лиссу.

Позднее, поев и напившись воды в лагере темнокожих всадников, Амальрик уселся у небольшого костра перед палаткой Конана. Лисса, закутанная в шелковый плащ, задремала, положив голову ему на колени. Напротив него пламя костра играло на лице Конана, устраивая чехарду света и теней.

— Кто эти люди? — спросил юный аквилонец.

— Всадники Томбалку, — ответил киммериец.

— Томбалку! — воскликнул Амальрик. — Значит, это не миф!

— Отнюдь, — ответил Конан. — Когда проклятая лошадь пала подо мной, я ударился так, что потерял сознание. Когда я пришел в себя, то обнаружил, что эти дьяволы связали меня по рукам и ногам. Это меня разозлило, и я начал рвать веревки. Но они обвязывали меня с такой же скоростью, с какой я рвал веревки, так что мне никак не удавалось высвободить руку. Однако им показалась удивительной моя сила…

Амальрик, ничего не говоря, уставился на Конана. Варвар был так же высок и широк в плечах, как Тилутан, но у него не было лишнего веса, как у чернокожего. Он смог бы свернуть гханату шею голыми руками.

— Они решили отвезти меня к себе в город вместо того, чтобы прикончить на месте, — продолжал Конан. — Они сочли, что человек вроде меня, если его пытать и мучить, будет умирать долго и доставит им развлечение. Ну, они привязали меня к лошади без седла, и мы направились в Томбалку.

В Томбалку два короля. Они притащили меня показать им. Один из них — тощий темнокожий дьявол по имени Зехбе, второй — огромный толстый негр, который дремал на своем троне из слоновых бивней. Зехбе спросил жреца, которого звали Даура, как поступить со мной. Даура бросил кости, сделанные из овечьих костей, и сказал, что с меня надо содрать живьем кожу перед алтарем Джхила. Все разразились радостными воплями и разбудили короля-негра.

Я плюнул на Дауру, осыпал его проклятиями, и королей тоже. Я сказал им, что, если они собрались освежевать меня, то пусть хотя бы дадут мне бурдюк хорошего вина. Я обругал их трусами, ворами и сыновьями шлюх.

При этих словах черный король поднялся, сел и уставился на меня. Потом встал и завопил: «Амра!» Тут я узнал его. Это был Сакумбе, суба с Черного Берега, толстый искатель приключений, которого я знал в те дни, когда был пиратом в этих краях. Тогда он торговал слоновой костью, золотым песком и рабами, и способен был облапошить самого дьявола. Ну, когда старый пройдоха меня узнал, он слез с трона, радостно обнял меня и собственноручно снял с меня веревки. Потом он объявил во всеуслышание, что я Амра, Лев, и его друг, и чтобы никто не вздумал причинить мне вреда.

Была большая перебранка, потому что Зехбе и Даура хотели получить мою шкуру. Но Сакумбе позвал своего колдуна, которого звали Аския, и тот появился — весь увешанный перьями, колокольчиками и змеиными кожами. Колдун с Черного Берега. Если у Дьявола когда-нибудь был сын, то это он.

Аския попрыгал, наговорил заклинаний и заявил, что Сакумбе избран Аджужо Темным, и тот говорит его устами. Чернокожие Томбалку завопили все как один, и Зехбе пошел на попятную.

Чернокожие в Томбалку имеют большую власть. Несколько столетий назад афаки, шемитская раса, пришла на юг пустыни и основала королевство Томбалку. Они смешались с неграми, жившими в пустыне, и в результате получилась темнокожая раса с прямыми волосами, которая до сих пор скорее белая, чем черная. Они представляют собой господствующую касту в Томбалку. Но их меньшинство, и чернокожий король всегда сидит на троне рядом с правителем-афаки.

Афаки победили кочевников юго-запада пустыни и негритянские племена степей, лежащих южнее. Большинство из людей в этом лагере, например, это тибу. В них смешалась кровь стигийцев и негров. Остальные — бигхарма, минданга и борни.

Ну вот, Сакумбе, при помощи Аскии — настоящий правитель Томбалку. Афаки поклоняются Джхилу, но чернокожие почитают Аджужо Темного и его род. Аския пришел в Томбалку вместе с Сакумбе и возобновил культ Аджужо, который угасал из-за усилий жрецов афаки. Сам Аския почитает также других богов, невесть каких отвратительных. Он владеет черной магией, которая сильнее колдовства афаки. Чернокожие считают его пророком, которого послали темные боги. Сакумбе и Аския набирают все большую силу, а Зехбе и Даура постепенно сдают позиции.