Кулл и Клинки Лемурии

— Ты, как всегда, вовремя, старый пират. Присаживайся. — Кулл жестом пригласил камелийца к столу.

— Какой я теперь пират? — спросил он, кряхтя усаживаясь в кресло. — Старый моряк на покое.

Пираты заулыбались. Всем было известно, что после смерти Сурхана камелиец занял его пост и теперь заправляет всей жизнью на Дуур-Жаде.

— Тебе еще плавать да плавать, — заметил Кулл. — Не понимаю, отчего ты решил осесть?

— Отчего? После нашего с тобой братания — прости, что дергаю за больную струну, — у меня резко пропал вкус к бурной жизни пирата. Потянуло на покой. Впрочем, кто-то должен ведь присматривать и за Дуур-Жадом. Кстати, мне показалось или ты действительно поносил наш гостеприимный город?

Лио удивленно посмотрела на Кулла. Она, конечно, слышала невероятные рассказы о былом соперничестве атланта и камелийца, которое закончилось тем, что Харм Хусс ушел на покой, но никто, не говорил о братании ее возлюбленного с некоронованным королем Дуур-Жада — столицы Кровавого Братства!

— Ну было дело, — отозвался Кулл, наливая в кубок Харма вина, — это, пожалуй, чересчур, но появились некоторые сложности.

— Я весь внимание, — посерьезнев, сказал камелиец и, отхлебнув вина, удовлетворенно кивнул.

— Собственно, неприятность одна — барон Ридо.

— Расскажи мне о нем, сынок, — мягко попросил Харм, снова прикладываясь к кубку.

— Давняя это история… — Кулл поморщился, начиная рассказ. — Лерия была его рабыней. Он купил ее на одном из невольничьих рынков Грондара и вез домой. Она должна была стать украшением его гарема. Я тогда разбойничал со своими людьми на севере Турии на границе пустыни Обжигающих Песков. Горы давали мне и моим людям надежное убежище. Мы совершали молниеносные набеги на караванную тропу и возвращались в горы. Так вот, я отнял у него товар, а главное, забрал женщину. Он ползал передо мной на коленях, вымаливая жизнь. Он был настолько омерзителен, что я не стал убивать его, а отпустил поганца и еще троих его людей, и, как оказалось напрасно. Вернувшись в Валузию, он прилюдно поклялся отомстить мне. Долгие годы он охотился за мной, пытаясь выполнить клятву, но все, что ему удалось, — это убить Лерию.

— Мягкое у тебя сердце, сынок, — с усмешкой заметил Харм, — а излишняя доброта в нашем деле — непозволительная роскошь.

Пираты, сидевшие за соседними столами, встретили его шутку одобрительным гоготом, но почти сразу посерьезнели, не смея надолго прерывать его даже смехом. Чувствовалась в старом камелийце какая-то скрытая сила, от которой находившиеся рядом люди становились сильнее, отважнее и в чем-то даже благороднее, как это ни странно. Впрочем, и Кулл ни в чем не уступал ему, да и другие капитаны. В той или иной степени каждый обладал задатками главаря и мог сплотить вокруг себя людей. Однако находились люди, у которых этот дар оказывался особенным. Таким человеком был Харм Хусс, и боялись, хоть и искренне уважали, только его…

— Не люблю я бессмысленного кровопролития, — пожал плечами Кулл. — Убить врага в бою — это одно, а добить поверженного противника — совсем иное, и мне это не по нраву.

— Во всяком деле есть исключения, — наставительно изрек камелиец, — и сдается мне, что эту падаль все-таки стоило прирезать.

— Наверное, ты прав, — согласился Кулл, — но сделанного не воротишь. Барон Ридо оказался мстительным мерзавцем, но до сих пор он старался настигнуть меня только на своей территории да на море, а теперь перебрался на Дуур-Жад. Нынешней ночью два пса подстерегли нас с Лио.

— Ну и что?

— Так ведь мастафов на Дуур-Жаде отродясь не бывало, — пояснил атлант. — Только мелкие шавки.

— Я так понимаю, что теперь их снова нет? — усмехнулся камелиец. — Значит, все вернулось на свои места?

— Не совсем так, — вмешался в разговор Барус. — Кулл этого еще не знает. Охотясь за ним, собаки загрызли Зино, подружку Зонги, а его самого кто-то треснул камнем по затылку.

— Девушка осталась жива?

— От нее вообще мало чего осталось, — хмуро ответил капитан.

— Что ж вы мне не сказали про юнгу? — Атлант вскочил. — Где он?

— Наверху, у Марло, — ответил Барус. — Не торопись. Парень до сих пор без памяти. Ему здорово досталось.

В это мгновение в таверну ввалилась орава пиратов. Шесть человек что-то с трудом тащили на трех наскоро сооруженных носилках. Они молча прошли на середину зала, положили свою ношу на пол и откинули пологи полотнищ. Кто-то присвистнул, кто-то ругнулся сквозь зубы, кто-то смотрел молча.

— Якорь мне в глотку, — прошептал Шарга, — там они выглядели малость поменьше.

Два огромных мертвых пса заняли все свободное пространство, а человек, лежавший между ними, казался просто жалким заморышем по сравнению с исполинскими собаками.

— Кто это? — спросил камелиец.

— Те самые мастафы, — ответил один из добровольных носильщиков.

— Меня не интересуют собаки. — Харм оставался спокойным, словно таких псов он видел по десятку на дню. — Я спрашиваю, кто этот человек?

— Не знаем, — ответил Гуго. — Мы нашли его в скалах, неподалеку от трупов собак.

— Неужели нельзя было взять его живьем? — Кулл укоризненно посмотрел на валузийца.

Барус досадливо крякнул.

— Да чтоб мне акула зад отгрызла! Клянусь, мы пальцем его не тронули, капитан! — принялся оправдываться здоровяк-валузиец. — Кто-то успел раньше свернуть парню шею. Когда мы его нашли, он был еще теплым.

— Значит, он был не один, — уверенно подвел итог камелиец, — и напарник у него оказался совсем не дурак. Он совершенно правильно рассудил, что, поскольку есть трупы собак, непременно станут искать псаря. Он и предоставил нам его, а заодно позаботился о том, чтобы тот не проболтался. Но есть еще одно. — Харм оглядел присутствующих. — Кто-то должен был доставить псов на Дуур-Жад. А ну-ка, поройтесь у покойника в карманах! Быть может, он все-таки что-нибудь да расскажет?

Убитого быстро обыскали, и на стол перед Хармом и Куллом легли арбалетные болты, ничем не примечательный кинжал в потертых кожаных ножнах и кошель, выуженный из-за пояса. Камелиец протянул руку и, взяв кошель, распустил тесьму и высыпал его содержимое на стол.

— Я же говорил, — спокойно заметил Кулл, мельком глянув на кучку монет.

— Деньги! — ошарашенно и разочарованно воскликнул Гуго.

— Конечно, деньги, дурья твоя башка! — ухмыльнулся Шарга. — Что же еще?

— Ты хороший моряк, Гуго, — заметил Харм, с усмешкой глянув на рыжего, — но тебе никогда не стать капитаном. Ты смотришь и не видишь. Монеты-то валузийской чеканки, а это значит, что Кулл прав. Милые собачки от барона Ридо.

— Вчера, после твоего ухода, Кулл, — заговорил молчавший до сих пор Рико, — в гавань вошла одномачтовая лоханка под красным вымпелом.

— Так что же мы сидим? — взвился Гуго. — Нужно перетряхнуть посудину! Наверняка там сыщется что-то интересное.

— Сядь, сынок, — все так же спокойно проговорил Харм, — прежде чем сделать что-то, нужно подумать. Поэтому сядь и подумай, что будет, когда мы обыщем судно, допросим команду, но ничего не выясним.

— Да… — начал было рыжий, но камелиец прервал его:

— Не торопись, подумай. — Он повернулся к атланту. — Ладно, Кулл, с этим я разберусь. Мне потребуется время, но, надеюсь, не слишком много.

— Есть еще один путь, — напомнил Кулл, — я могу покинуть остров.

— Это делает честь твоему благородству, но не меняет дела, — медленно произнес Харм и снова усмехнулся:- Если Ридо решил, что может безнаказанно сунуться на Дуур-Жад, чтобы потешить свое самолюбие, то найдутся и другие охотники: у каждого из нас полно врагов на всем побережье от Грондара до Верулии! Дуур-Жад — оплот Кровавого Братства, а не охотничьи угодья дворянской швали! Это должны понять все!

— Что ты предлагаешь?

— Барон получит урок, — сказал камелиец, и глаза его недобро сверкнули.

Атлант хмыкнул:

— Старый хитрец! Ты всегда любил ловить рыбу на живца!

— Ты догада-ался, — удовлетворенно протянул камелиец, ласково шлепнул Кулла по щеке и ткнул кулаком в грудь, — и вижу, что согласен.