Кулл и Клинки Лемурии

Правда, Зонге, быть может, как наиболее трезвому невольно бросилось в глаза, что оба чужака почти не пьют, а разговаривают непривычно тихо, словно опасаются, как бы что-то из сказанного не услышали окружающие, и это настораживало… А главное — они все время пялились то на него, то на его друзей! Он уже собрался было подойти и спросить напрямик, чего им надобно, но в это мгновение Марло, темноволосая красавица, промышлявшая в заведении Тито, бесцеремонно уселась парню на колени, обняла его за шею, и он тут же позабыл обо всем.

— Что-то ты сегодня поздно, конек вороной, — промурлыкала она, ероша ему волосы, — а я ждала именно тебя.

— Отстань от парня, Марло, — вмешался Шарга. — Его подружка заждалась, да и тебе нужен кто-то поопытней.

— Уж не ты ли?

Она тотчас забыла о мальчишке и подсела к шкиперу Кулла. Зонга же, обрадовавшись, что его оставили в покое, не стал тратить понапрасну времени и поспешил на свежий воздух. Он-то думал, что вышел, полностью сохраняя достоинство, а на самом деле парень стрелой вылетел из таверны и, оказавшись за дверьми, замер, с наслаждением вдыхая ночной прохладный воздух.

Ему не в чем было упрекнуть себя. Он сохранил верность подружке и не потерял лица. По крайней мере он в этом не сомневался. Правда, смех, грянувший в таверне как только он очутился на улице, на миг поколебал его уверенность, но юнга тут же отогнал все сомнения: у них полно поводов погоготать и без него! Руки парня предательски тряслись, колени дрожали, наводя на мысль, что не все прошло так славно, как ему казалось, но Зонга предпочел не обращать внимания на такие мелочи.

Впрочем… Почему это, когда Зино касается его нежными ручками, он хоть и испытывает ни с чем не сравнимое блаженство, но разум не покидает его и тело не дрожит, как осиновый лист на ветру? Она что, колдунья, эта Марло? Он задумался, но так ничего и не понял, а очнулся, лишь когда до его слуха донеслось неясное, но полное угрозы ворчание.

Парень мгновенно обернулся, безошибочно угадав направление, но ничего подозрительного не увидел. Если за домами и прятался кто-то, то густая ночная темнота полностью скрывала его. Настораживало лишь то, что рык донесся со стороны окраины. Оттуда, где почти не было строений, где за лугом и склоном, поросшим кустарником, высился почти стертый временем с лика земли вулкан с устроенным внутри амфитеатром.

Правда, дальше начинались дебри, в которые мало кто из местных рисковал заходить. Поговаривали, на вершинах гор остались разрушенные постройки неведомых народов, а незримые стражи до сих пор стерегли сокрытые в недрах гор сокровища от любого, кто осмелился бы посягнуть на них.

«Тьфу ты! Что за чушь! Зино небось уже заждалась», — подумал он, отошел за угол, подальше от света, распустил пояс кожаных штанов, приспустил их и блаженно вздохнул…

— Отстань от него, — повторил Шарга. — До твоих ласк мальчишка дозреет лет через десять.

— Через десять лет мне исполнится тридцать — он на меня и смотреть не захочет, — печально вздохнула Марло.

— Ба! — простодушно воскликнул шкипер. — через десять ему будет не нужна и Зино! — весело заявил он, словно эта простая мысль могла успокоить девушку.

— И ты еще хвастаешь, что сумел излечить Кулла от любовной тоски?! — с горькой иронией воскликнула она. — Ни за что не поверю! — Она окинула шкипера возмущенным взглядом. — Ты же не лекарь — ты коновал!

— Прах и пепел! Верно! — миролюбиво ухмыльнулся тот. — Но ведь и Кулл — не принц крови!

— Интересно, что это было?

Шарга пожал плечами, не зная, как объяснить, опрокинул в пасть кубок вина, и его осенило:

— Представь себе старого чревоугодника, который привык к турийскому розовому вековой выдержки, но вынужден отказаться от него. Представила?

— Ну ты же знаешь, — жеманно ответила красотка, — что я не пью турийского розового…

— Тысяча демонов! — оборвал ее шкипер, видя, что к их разговору начинают прислушиваться. Он слыл завзятым рассказчиком и не мог ударить в грязь лицом. — Не пьешь турийского, так представь что-нибудь другое!

— Пальмовое! — подсказал кто-то.

— Пусть будет пальмовое, — с готовностью кивнул Шарга и приготовился продолжить рассказ, но девица, причислявшая себя ко двору Кулла — некоронованного короля пиратов, вновь перебила его.

— Нет, пожалуй, пальмовое на жаре слишком сладко, — промурлыкала она на ухо все ближе придвигавшемуся к ней шкиперу.

— А-а! Якорь тебе в глотку! — теряя терпение, взревел тот, заставив окружающих затрястись от смеха, а жрицу любви негодующе отпрянуть.

— Мне?… В глотку?… Якорь?! — возмущенно повторила она. — Ну, знаешь!…

Она фыркнула и отвернулась. Шарга нахмурился, посмотрел на женщину, окинул взглядом ее соблазнительную фигурку и, вздохнув, тронул за плечо.

— Ну ладно, не сердись, — хмуро пробурчал он под насмешливыми взглядами, но она дернула плечиком, и шкипер горестно вздохнул.

— Да ладно тебе, шкип! Ты рассказывай, что было дальше, — заговорил молодой верулиец, сидевший напротив.

— А на чем я остановился? — рассеянно спросил тот.

— На розовом турийском, — с готовностью подсказал верулиец.

— Да не пью я розового турийского! — яростно выкрикнула Марло оборачиваясь.

— А-а-а! — взревел шкипер. — Якорь тебе в!…

— Куда?! Куда мне якорь?! — взвизгнула женщина. — Мне еще ночь работать, бандит!

Пираты загоготали, рядом оглушительно заржала товарка Марло, а Шарга в досаде сплюнул на пол, но тут с улицы донесся леденящий душу крик. Он невольно осекся, и смех дружков замер. Шкипер, ближе прочих сидевший к дверям, опрометью бросился наружу, на ходу выхватывая кинжал. Промедлив всего мгновение, его собутыльники повалили следом.

Очутившись за дверями таверны, пьяная толпа осматривалась, не в силах сообразить, кто кричал и откуда донесся крик.

— Парень, ты что там делаешь?

Шарга стоял под крюком с масляной лампой и, задрав голову, смотрел на Зонгу, забравшегося на самый верх. Посеревшее лицо юнги исказилось от ужаса. В первый миг люди оцепенели.

— Никак девчонка отказала?! — Услышав эти слова, кто-то глупо хихикнул. — И ты решил повеситься?!

Пьяная компания загоготала с новой силой. Лишь Шарга' не потерял рассудка:

— Что случилось, сынок?

— С-собаки, — выдавил из себя парень.

— Ну? — не понял шкипер. — Что собаки?

— Они напали на меня. — Зонга все еще сидел на крюке, обхватив его руками и ногами. — Ог-громные, — добавил он, заикаясь и клацая от страха зубами.

— Ну-ка, парень, — Шарга махнул рукой, — слезай да рассказывай.

— Да брось ты, шкип! — развязно бросил все тот же верулиец. — Откуда им здесь взяться, огромным-то? Просто выскочила из-за угла свора, вот он и перетрусил! — Он повернулся к стучавшему зубами Зонге. — Говорил я тебе, не мочись против ветра!

Все снова грохнули со смеху, не обращая внимания на качавшего головой Шаргу, когда ночную тишину разорвал истошный девичий крик.

— Где это?

Пьяные ухмылки еще не покинули лица, а испуганные глаза уже обшаривали окружающие дома и темные проулки между ними.

— Где-то рядом…

Крик повторился, заставив людей вздрогнуть, а следом раздалось и грозное рычание. Это мог быть только крупный и опасный зверь.

— А ну-ка, вперед!

Шарга бросился в узкую кривую улочку, и остальные помчались следом.

Поначалу истошные вопли подстегивали бегущих, но через пару ударов сердца крики стихли, и теперь слышалось только рычание. Предчувствие чего-то страшного и непоправимого закралось в душу каждого. Едва оказавшись на месте, они сразу поняли, что опоздали. Бездыханное тело посреди улицы и лужа крови вокруг — вот все, что им удалось увидеть. Погибшей была Зино — молоденькая девушка, подружка Зонги. Тяжело дыша, парень подошел к трупу и вдруг бросился в сторону.

— За ним!

Толпа ринулась следом, но через сотню шагов, наткнувшись на тело парня, остановилась. На нем не было ран, но и признаков жизни он не подавал. Шарга перевернул лежавшего на спину, и парень глухо застонал. Шкипер быстро ощупал тело: