Битва при Тюренчене (СИ)

Лан пожала плечами и вновь рассмеялась. Потом сказала: - Ай вонт брекфэст. Энд ю?

- Зверски хочу. Вчера еще хотел поесть, - не дали, гады. Гоу ту ресторан?

- Йес.

После ресторана они пошли к мотороллеру, который, к нескрываемой радости Лан, оказался на месте и завелся без проблем. Карцев достал из кармана тысячу юаней и протянул ей.

- Ай кент чейнж тат (У меня нет сдачи) - сказала виновато путана.

- Ноу чейнж, - заявил бывший клиент, твердо глядя в глаза женщине, чьи прелести еще жили в рецепторах его тела.

Лан ответила ему долгим взглядом, прижалась и мягко поцеловала в губы. Затем опустила голову, повернулась и уже на отходе поймала кисть его руки и пожала ее.

- Лана! - задержал ее Карцев. - Ю кэрри эскорт-сервис?

Она тотчас повернулась к нему: - Йес.

- Тогда ай найр ю фор эскорт-сервис.

- Ай эгри, - заулыбалась Лан и вновь обняла симпатичного ей мужчину.

Два часа спустя они подъехали на том же мотороллере (у русского туриста была одна сумка и та небольшая) к небольшому семейному пансионату, расположившемуся в излучине р. Тасаходзы, на очень милой лужайке, обросшей ивами и другими, более экзотическими деревьями Маньчжурского Приморья. Лан довелось как-то пожить два дня в этом пансионате, его уют ее восхитил, и она предложила Карцеву переселиться сюда из опасного для жизни и здоровья отеля "Интернешнл". Тот, конечно, не упирался, тем более, что к Тюренченскому многоостровью отсюда было ближе.

В небольшом холле их встретил хозяин пансионата, пожилой опрятный китаец в стилизованном под старину хлопчатобумажном халате, разрисованном драконами, и с заплетенными в косицу волосами. Пока они мило обговаривали с Лан условия проживания, из кухни (откуда сразу пахнуло какой-то вкуснятиной) вышла его жена - заметно моложе, лет под пятьдесят, в кимоно, затканном магнолиями и орхидеями. Она радушно заулыбалась Карцеву, при этом внимательно его оглядывая. Лан тотчас повернулась к ней и учтиво поздоровалась. Хозяйка вгляделась в нее пристальнее и о чем-то спросила. Лан согласно кивнула головой и сделала пояснения. Хозяйка просияла, защебетала и о чем-то попросила мужа. Тот согласно покивал и сделал отметку в книге регистраций.

Потом он повел гостей по дому, показывая гостиную с камином, креслами, диванами и установкой для караоке, столовую с общим табльдотом на 20 человек, банный комплекс с фитобочками, сауной и общим бассейном, небольшой спортзал с тренажерами и, наконец, террасированный зимний сад. Этот чудо-сад со стеклянными стенами изобиловал тропическими и субтропическими растениями, а еще через него протекал невероятно извилистый рукотворный ручеек, осложненный водопадиками и уставленный скамеечками в укромный местах...

После экскурсии они поднялись из столовой по винтовой лестнице на второй этаж, где располагались номера постояльцев, соединенные прихотливо-ломаными коридорами. Их номер был в середине этого сумбура, но оказался угловым: одно его окно выходило на лужайку с маячившей на заднем плане речкой, а второе - на подъездную площадку перед входом. Карцева удивила тамбурная дверь в номер и вообще хорошая звукоизоляция - соседей совершенно не было слышно. Впрочем, снаружи второй этаж опоясывала открытая галерея, на которую из каждого номера был выход - так что, прогуливаясь по ней, с соседями вполне можно было общаться.

За вселением довольно скоро последовало приглашенье на обед, во время которого новоселы смогли увидеть некоторых "старожилов" пансионата - из числа тех, кого не обременяли дела или любознательный пыл. Большинство тут селилось парами (слава богу, гетерофильными), из которых три были китайскими, одна корейская и одна японская - все в возрасте за сорок и пятьдесят (моложе были, конечно, женщины). Впрочем, было одно исключение: японец в возрасте около семидесяти привез с собой совсем молоденькую девушку.

"Теперь вот мы еще тут появились с разницей в 20-25 лет, - подумал Карцев. - Некоторое время наше бельишко здесь пополощут..."

Тут хозяйка внесла вместе с хозяином огромную фарфоровую супницу и поставила ее на специальную приступочку в конце стола. Когда крышка супницы была снята, по столовой разнесся изумительный запах, враз поднявший планку аппетита постояльцев на два-три пункта. К удивлению Карцева почти все присутствовавшие издали восхищенный стон и сопроводили его аплодисментами. Хозяйка просияла и стала проворно раскладывать суп по внушительного размера фарфоровым тарелкам, а хозяин ловко их подавать в подставленные руки. Вкус супа оказался под стать его запаху, хотя Сергей Андреевич не смог бы сказать, из чего он приготовлен и мясо какого животного в нем присутствовало. После тарелки этого супа он почувствовал, что никакого второго блюда не осилит. Его, впрочем, и не было, а был подан какой-то рыбно-крабовый паштет и много-много мелких лепешечек, на которые этот паштет все стали самостоятельно намазывать и есть их, запивая желтым китайским несладким чаем из очень больших чашек. Карцев начал есть их через силу, но в итоге выпил полную чашку и умял пять-шесть минибутеров. Лан в еде была умереннее, но в конце обеда совершенно по-русски показала ему ребром ладони около горла: все, объелась.

После обеда постояльцы не разошлись, как обычно бывает, по своим номерам, а перешли в гостиную, где стали лопотать по-китайски. С ними посидели и Карцев с Лан, которая пыталась объяснить ему на своем ломаном английском суть этих разговоров, в которых, впрочем, не было ничего оригинального: сначала делились приятными впечатлениями от обеда, потом перешли к погоде, а затем стали обсуждать текущие новости экономики и политики.

Вдруг японец, не принимавший участия в разговорах (так как, видимо, не знал китайского языка), что-то коротко сказал своей протеже. Та послушно встала и подошла к установке караоке. Ловко ее включив и настроив, она бодро сказала: - Ван, ту, фри, фо...

Заиграла музыка, которая к сильному удивлению Сергея Андреевича была хорошо ему знакома, и японочка нежным, но внятным голосом запела по-английски японский шлягер 1965 года: - Те зиа, те бьютифул зиа...

Постояльцы враз прекратили досужие разговоры и стали чуть подпевать девушке и отбивать ладошками такт. Японец же просто млел, окунувшись, должно быть, воспоминаниями в свою молодость. Припомнился и Карцеву широкий школьный коридор в их новой школе, по которому в перерывах ходили под ручку восхитительные старшеклассницы - нередко как раз под звуки этой японской песни. Ну а он, как и положено второклассникам, носился меж этими парами и тройками, догоняя какого-нибудь своего условного недруга...

После импровизированного концерта японской песни, длившегося около получаса, Лан решила съездить домой, за своими вещами. Ну а Карцев пошел вздремнуть перед вечерними бдениями приятного свойства.

Глава двадцать шестая. Авангардные бои

Утром 13 апреля 1904 г японские войска стали массово переправляться на лодках на длинные широкие острова р. Ялу (Сямалинду, Киури, Осеки и Кинтен), покрытые кустарниками и широколиственными рощами. Пушечной стрельбы, которой они очень боялись, по ним не было, только рассеянная ружейная, но к генералу Куроки вскоре стали поступать сообщения о многочисленных ранениях и гибели офицеров и унтер-офицеров его авангарда. Кроме того, русскими стрелками массово выводились из строя гребцы, отчего многие лодки долго дрейфовали по течению и пристали к островам далеко от намеченных пунктов высадки. Добравшись, наконец, до островов, бойцы бросились в атаку и тотчас нарвались на шрапнель, которая летела в них то тут, то там от стволов деревьев!

Карцев все перипетии переправы наблюдал с высоты 100-50 м, снуя вверх и вниз по течению реки. Позиции снайперов на островах ему были, конечно, знакомы, хоть он их почти не видел. Стрелки действовали грамотно, на месте долго не сидели, перемещаясь ползком и короткими перебежками, с подстраховкой друг друга. Когда японцы попали под радиоуправляемые взрывы МОН и залегли, снайперы проворно отступили к тыловым берегам островов и погрузились в лодки. Команду на подрыв мин давали по рации единичные корректировщики, наблюдавшие за высадкой с деревьев. Городецкий с подачи Карцева снабдил их для быстрого лазания стальными кошками, так что они тоже отступили своевременно. Японцы долго еще осторожничали, обживаясь на островах, но других сюрпризов не дождались.