Рождение экзекутора. 1 том (СИ)

«Работай, тест бежит!»

Стив дернулся в своем креплении, ему действительно захотелось сделать что-то ещё, сильно неприятное этому уроду — еще учить его будет! Но чем быстрее он пройдет тест, тем быстрее Зак все запишет, тем быстрее он вернется к Джи.

Вздохнул. Медленно выдыхая, сдерживая злость и раздражение, вышел в эфир. Раскинул сознание в вибрирующем море излучений.

Грег… Стив помнил его ауру, его звучание. Он не мог перевести это на язык чувств, это было как звук, смешанный с цветом и вкусом, и эти ощущения были очень индивидуальны, как лицо, как характер. Но тело ажлисс менять умели, а отпечаток ауры, звучание своей души — нет. На этом была построена вся система. Сноваживущие видели этот сигнал, но недалеко. Стив мог больше, много больше, чем они все… А фантомы не умел насылать никто, кроме него и Джи! И только он умел искать далеко, лучше чем система, которой нужны передатчики и порталы. Видеть сигнал души в прозрачных водах эфира умела система, которая постоянно считывала ажлисс в библиотеку, и император. И Стив. Остальные сноваживущие чувствовали других, только наткнувшись на них в упор, там, где уже и так было все видно глазами.

Стив раскинул сети своей мысли. И вот он, Грег, на удивление недалеко. На полигоне.

«Грег на полигоне».

«Спасибо, вижу. Приведи его к пруду».

Стив сосредоточился: будь Грег очень далеко, он бы не смог его привести, но чувствовать бы смог… Стив запустил нить контакта, обживаясь в чужом теле, распустился там паутиной и взял на себя, надел, как перчатку.

Грег припарковал скутер и отрапортовал старшему офицеру, что его отзывают лаборатории по приказу императора и бодро прилетел к пруду.

«Хорошо, отпусти его».

Стив равнодушно прозвучал в голове у гвардейца: «Грег, прошу прощения, это был тест по приказу императора. Ты свободен, Зак подтвердит».

И оставил его. Грег при контакте сразу понял, кто его «похитил» — ажлисс чувствуют рисунок души друг друга, к тому же больше никто похищать и не умеет. Экзекутор да ещё император... Или правильнее наоборот: Джи и еще он, экзекутор... Теперь Грег, скорее всего, ломанется к ближайшему пульту и будет вопрошать лаборатории, чтоб убедится, что это не своевольное хулиганство экзекутора. Грег и без того любит экзекутора, как ядовитую занозу… Ну и наплевать...

«Регенерация, приготовься».

Зак ввел щуп и вырезал круглую дырку сбоку, захватив кожу, ребро, часть печени и кишок. Все как полагается: кожа, мягкие ткани, кости, внутренности. Стив сжался и перешел в эту боль, стал ею, пульсируя вместе с ней — тело знает само, что делать...

«Модификация. Сделай из левой кисти рыбий плавник».

Потом он глотал какую-то зараженную дрянь, яды и агрессивные вещества… Стив поплыл и потерял время. Ощущения тела почти исчезли, он сам чувствовал себя маленьким комочком, спрятанным где-то там, ниже глаз, а сразу от горла и до края мира надулась пульсирующим пузырем боль и прокрасилась в черно-бордовые цвета экзекуторской формы, цвета его жизни...

Потом пришла тишина, и Зак разбил ее. Снова.

«Способность экзекутора удержать фантом во время болевого воздействия и иных внешних помех. Наведи мне фантом и держи его. Сделай из лаборатории поле с ромашками. Когда не сможешь контролировать фантом, скажи, я сразу отключу стимулятор. Готов?»

«Да».

Стив влез в голову к Заку, который давно уже сидел в кресле со считывающим шлемом на голове, и сделал ему поле. С ромашками. Ромашки были уродливо непропорциональные: с огромной желтой сердцевиной и короткими белыми лепесточками. Боль, рождаясь в коже, понемногу жгла и просачивалась внутрь. Цветочки с белыми лепестками, всё больше похожими на острые зубки, начали кусать траву и друг друга. Боль усиливалась, ромашки раскачивались на стебельках и жрали товарок, пожирали сами себя… На поле под ярким солнышком цветочки шевелились, тянулись и поедали друг друга. Солнце, радостно играя острыми лучами, тоже превратилось в ромашку, огромную ромашку, которая начала зажевывать небо… Открыла огромную кровавую пасть и проглотила всё.

Стив очнулся, когда маска чавкнула и отлепилась от лица. Желе превратилось снова в воду и всосалось в очиститель, смывая все чувства, все желания. Было холодно и мокро. И пусто...

Зак положил на тестер теплую махровую простыню. Стив сел на край ванны и замотался в уютную ткань. Немного помедлив, взял протянутый Заком стакан с горячим энергетическим напитком. Держать стакан не было сил, хотелось безвольно упасть на пол, закатиться под тестер и там уснуть. Чтобы выпить, пришлось сосредоточиться и напомнить себе, что у него есть руки, в одной руке есть стакан — и преодолевать полное нежелание к действию. Стив стекал мыслью за горячим питьем и впитывал тепло, оно грело его изнутри как маленькое кровожадное солнышко...

— Можешь идти? — Зак забрал у него пустой стакан.

Стив молча кивнул.

— У тебя кожа слезет, если ты скажешь спасибо? Позвать Генри?

Стив даже открыл рот, но так и не смог выдавить из себя никаких звуков. Мысленно общаться тоже не хотелось и не получалось. Он помотал головой и, дрожа, сполз с тестера, вставая на скользкий пол и кутаясь в простыню. Завис на мгновение над кучкой своей одежды, но все же подобрал ее и убрел в душ, оставляя мокрые следы на холодном полу.

Ругаться не хотелось, хотелось есть и… на ручки, укрыться, закопаться, утопиться, раствориться. Он уронил тряпки, включил горячую воду и сполз на пол в обжигающих струях, бьющих со всех сторон. Пусть они смоют всё, и он стечет вместе с водой.

Дверь распахнулась, и в кабинку ввалился холод и Генри.

— Закрой дверь!

Генри выключил воду и, набросив на него полотенце, потащил из душа.

Cтив вяло отбрыкнулся:

— Дверь закрой, идиот, холодно же!

— Нет, выходи, ты тут уже пятьдесят минут сидишь, меня Зак позвал!

— Какой хороший Зак… — пробормотал Стив, отдаваясь в руки стюарда. Генри снова закутал его и попытался поднять на руки, но Стив оттолкнул стюарда и пошел сам. На свое место. В свою комнату.

Глава 21. Примирение

***

Сегодня мне снова не спится

Осенний лишь пепел во тьме.

А сердце куда-то стремиться...

Я просто молчу при тебе.

Читала о чем-то страницы,

Но книга стекла на ковер.

Мечты же как дикие птицы,

Их крылья уносят в простор.

Вспорхнули, взлетели и нет их.

Они улетели туда,

где теплое синее море

уютом ласкает всегда.

За птицами рвусь в перелеты

Ведь сердце так просит огня!

Твой взгляд равнодушный и чистый

Зимой окружает меня.

Слова дивным инеем вьются

Роскошен решетки рассказ...

Боюсь я остаться и вмерзнуть

В прекрасные льды твоих глаз.

Умру в них, умру без ответа...

Весна ж половодьем придет,

И трупики глупеньких птичек

С растаявшим льдом унесет...

***

Генри шел следом и бубнил, что все прекрасно:

— У тебя же ничего не болит? Зак сказал, что данные очень хорошие, параметры стабилизировались и все твои качества...

— Да заткнись ты! Знаю я параметры! Душа у меня болит!

Стив вошел к себе и упал на тахту, плотнее закутываясь в простыню. Очень хотелось к Джи, но не было ни сил, ни желания снова мыться, сушиться, одеваться. А главное, не хотелось идти к Джи в таком настроении — чтобы прямо перед ним бессильно разрыдаться от любой ерунды. Лучше подождать до ночи и прошмыгнуть в полумраке прямо в постель, прижаться и исчезнуть. Он чуть было не всхлипнул, но сжал челюсти и весь сжался, пытаясь глубже закопаться в мягкую ткань...

— Стив, вставай, — Генри сдернул с него ненадежное укрытие, — Иди в ванную, я тебя сейчас соберу. Ты должен быть к ужину.

Стив вяло встал. Значит снова косички и снова протокол.

*

Опять затянутый в официальную прическу и бессознательно поджимая живот от холодящего шелка рубашки, Стив спустился на императорский уровень. Технические коридоры насыщенного бордового оттенка уходили направо и в той же стороне был его тренировочный зал, но Стив повернул налево в светлый малиновый проход и приложил руку к сенсорному замку. Система удостоверилась и пропустила его на личную территорию императора. Пройдя три пояса безопасности, Стив вышел в общую приемную и, оставив в стороне секретарскую с жилыми комнатами Вика, остановился у дверей в императорский кабинет. Закрыл глаза и осторожно коснулся сознания Джи, приветствуя и предупреждая его. Еще раз глубоко вздохнул и робко вошел в знакомую просторную комнату с темной резной мебелью и дико смотрящимся тут лабораторным комплексом в левом дальнем углу. Несмотря на то, что до рабочего места Джи было рукой подать — всего в нескольких уровнях от жилых комнат, император часто сам нарушал им же установленный распорядок — продолжал эксперименты после официального конца смены. Крошка, наверное, провела здесь столько же времени, сколько и у себя. И бесконечное множество раз засыпала на диване или на полу у ног Джи, так и не дождавшись, когда император отлепится от работы. А просыпалась уже в спальне, куда Джи незаметно и бережно переносил её, чтобы потом разбудить утром. Джи не понимал способность Крошки спать долго и почти бесконечно. И неоднократно раздраженно врывался в сонное сознание и сбрасывал беззащитно-ленивое и не торопящееся пробуждаться тело с постели, протыкая его фантомом или управляя своей волей.