Тоутский вор

Тем более, он не любил слишком легких побед, когда ему вешались на шею и отдавались. Он привык к поклонению, но не желал уз, которые налагает на человека любовь. Уз любых, даже любовницы, подруги или сожительницы. Он был игроком и не любил легких выигрышей. Однако осада крепости всегда означала ее непременную сдачу в конце. Это уж как пить дать. Как гласило одно из его любимых двустиший-изречений:

Глава 12

Он отставил пустой стакан, звякнув о стол, покрытый стеклом, как раз между двумя папками.

– Если ты не тянешься за новым стаканом, Фишка, то давай приступим к делу.

Берсен была в своем репертуаре. Она всегда разговаривала с ним нарочито развязно и грубовато, как полицейский с завербованным осведомителем. Может быть, она думала, что этим унижает его… и отыгрывалась? В любом случае, эти выходки он оплачивал такой же холодностью и неприступностью.

Удостоив ее коротким холодным взором, Фишка стал листать принесенное досье. Информация, содержавшаяся там, в основном совпадала с той, что предоставил Его Высочество.

– Бесплодная дискуссия, – заговорил он подчеркнуто учтивым тоном, – поскольку, как я уже сообщал по видеофону, мной принят заказ от другого клиента.

– Фишка! Статья Девятнадцатая Воровского Кодекса…

– У меня обязательства перед клиентом, и почему, Берсен, клянусь иридиевой кишкой Онолка, я должен его терять? – оборвал он, чуть заметно повысив голос.

Девушка поджала губы, не сводя с него взора.

– Когда мы разговаривали, ты сказал, что контракт уже заключен, – произнесла она, в свою очередь буравя его взором. – Но разве ты скрепил его отпечатком пальца, Фишка?

В своих способностях выдающегося лжеца и актера Фишка никогда не сомневался.

– Я не говорил об этом, потому что хотел узнать, зачем это правительству Империи понадобилась Корона Звезд.

Все же полуправда лучше, чем никакой.

Ее губы цвета розовой арбузной мякоти сжались.

– Положим, так… А твой клиент не уступит, если узнает, что дело касается важного правительственного поручения?

Ум Фишки Ртути работал на бешеных оборотах. То есть работал, как обычно. Он не мог сказать Берсен всей правды, так как полагал провернуть операцию за день-два, и поэтому не желал посвящать ее в тот факт, что на корону, помимо правительства, достаточно претендентов.

Выдержав паузу, он плеснул себе солидную порцию «Риссовьюра 32», хотя стаканы уже согрелись до комнатной температуры и ни один гурман в Галактике не стал бы пить такой джин, и распахнул перед ней ящик с сигарами.

Девушка курить отказалась. Фишка затянулся, раскуривая ароматическую самовоспламеняющуюся сигарилью, пока она не разгорелась. Впустив клуб пряного дыма в легкие, он задумался.

– И потом, сами понимаете, Фишка Ртуть, я не могу полагаться лишь на ваше слово, – сказала она официальным тоном. – Сначала я должна увидеть этот контракт собственными глазами, чтобы дать начальству обоснованный ответ.

– Ответ о чем?

– О том, что вы связаны контрактом, – отчеканила она.

– Конечно, конечно, – лениво пробормотал он, лихорадочно соображая. – Он у меня как раз здесь, в этой комнате.

– Такой срочный заказ, что никак не отложить? Неужели это кто-нибудь из членов правительственного кабинета?

– Очень, очень срочный заказ, – твердо ответил Фишка. – И, думаю, тут замешано не просто правительство, а… особа королевской крови.

– Да ну? – восхитилась она. – Можно посмотреть контракт?

Со вздохом: «ничего не поделаешь – такая настойчивая» он разломил сигарилью надвое. Из обломка мундштука вырвалась струйка зеленого дыма и заклубилась возле лица Берсен. Молодая женщина тут же потеряла сознание, упав на шкуру ормтака, как марионетка, у которой одним движением обрезали все нити.

Фишка с жалостью посмотрел на мисс Берсен Торч и мысленно пожелал ей как следует выспаться. Он терпеть не мог таких низкопробных трюков – его благородная натура протестовала против них. Но иным способом от правительственного агента не избавишься. Не надо было припирать его к стенке! К тому же, непосредственное начальство Берсен, в лице адмирала Тохтамыша Третьего не обрадовалось бы, узнав, что на корону уже имеются целых два претендента. Они могли запаниковать и надавить на своего агента. А давления Фишка не любил. Особенно со стороны начальства. Поэтому, как всегда, он решил идти своим путем, невзирая на то, что его подталкивали в разных и противоположных направлениях. Как гласило одно из его самых блестящих и кратких двустиший, он привык:

Глава 13

Действуя без лихорадочной спешки и суеты, но в то же время не тратя ни секунды даром, лучший агент Ближнего Космоса извлек из папки чистый бланк контракта, вставил документ в типовокс – печатную машинку и надиктовал одиннадцать предложений. Вырвав листок из машинки, он скрепил его печатью, деловито оттиснув на нем отпечаток большого пальца. Чувствовалась сноровка – Фишке приходилось делать это много раз.

Затем он взял фотограмму отпечатков Эверета Двенадцатого, перефотографировал ее снова, перевернул негатив, сделал с него объемную трехмерную голограмму и отпечатал ее в кубе-голографе. Из внутреннего кармана с инструментами, которые носил под одеждой, «поближе к сердцу», как он любил говорить, Фишка Ртуть вытащил пульверизатор с кислотой и обрызгал куб разъедающим туманом.

Мгновением позже в его руках был превосходный отпечаток большого пальца правой руки Его Высочества – то есть именно то, что нужно для скрепления контракта. Кислотный спрей разъел синтетический формопласт и остался лишь резиновый штамп. Фишка пользовался чернилами, изготовленными по собственному рецепту, так что подделать их было невозможно – фальшивку легко было определить на спектрографе. К тому же эти чернила как нельзя лучше контактировали с человеческой кожей и ее выделениями: жирами и потом.

Затем Фишка поместил документ в закрытую печь необычной формы: в виде скульптуры. Эта печь представляла собой миниатюрный гамматроновый ускоритель, который искусственно «старил» любой помещенный в него предмет с помощью радиоактивного облучения. Документ после извлечения из ускорителя проходил любой тест на углерод-14: при этом каждая молекула, в том числе и бумага, и оба отпечатка пальцев, «состарились» ровно на сорок семь минут.

С контрактом в руке он переложил бесчувственное тело Берсен Торч обратно в кресло и обрызгал из другого флакончика. Она проснулась мгновенно, так и не поняв, что с ней произошло, не заметив действия наркотических испарений, ни их реагента, который нейтрализовал последствия. Фишка торжественно предъявил ей искусно состряпанный «контракт». Она внимательно ознакомилась с ним, не преминув воспользоваться анализом счетчика углерода-14, прикрепленного у нее на запястье. Прибор был замаскирован под браслет-безделушку. Брови ее озадаченно изогнулись.

– Что ж, твоя взяла, Фишка. Такой контракт просто так не разорвешь. Насколько я слышала о нраве старины Двенадцатого, даже все министры кабинета вряд ли смогут отговорить его от принятого решения.

– Я же говорил, – чинно подтвердил Фишка.

– Представляю, что устроит адмирал, узнав, что ты сейчас связан контрактом… И скоро ты развяжешься с этим типом голубых кровей? – спросила девушка, разглядывая сфабрикованный документ.

Фишка пожал плечами:

– Не раньше чем через месяц. Враги Его Высочества не дремлют. Да и сам он не лыком шит. Хирург извлек его локтевую кость, вставив на ее место алюминиевую трубку. Поэтому правая рука излучает силовое поле, непроницаемое для любого материального объекта размером крупнее протона, пропуская лишь нормальную гравитацию, а также умеренные температуру и свет. Так что тело его окружено непроницаемой броней…