Вольница обречённых (СИ)

-- И всё же мы требуем разделить наследство на троих, - Прохор и не думал уступать, хотя при желании его отказ можно было посчитать мятежом и отправить на плаху. Может так и следует сделать?

-- Нет! - Чернек решил заставить младших сыновей смириться с его решением. - Вы смирите свою алчность и немедленно поклянётесь мне признать Волка вашим господином.

Предельный князь вскочил с кресла и вцепился в ворот кафтана Прохора. Голова закружилась, но он устоял на ногах. "Вы признаете Волка своим князем и прекратите раздоры! - кричал Чернек. - Вам всё понятно? Вам ясна моя воля?! Я волен приказывать и таков мой вам приказ!" Ярость предельного князя придала ему сил. Он легко тряс за шиворот молодого крепкого Прохора и оттолкнул Волка с Орлом, которые пытались его успокоить. Вот он, напор, который всегда ошеломлял его врагов и приводил к покорности подданных. Сыновьям придётся принять волю своего отца. Но почему так кружится голова и вдруг резко пошли на убыль силы из мышц? Чернек стал сползать на пол. Рубашка пропиталась чем-то тёплым и липким, кафтан Прохора и его руки были испачканы кровью.

-- Отец, успокойся! У тебя разошлись раны.

-- Что?

Чернек Озеров перестал кричать и наконец обратил на себя внимание. Знакомые ощущения. Боль разорванной плоти и обильно текущая из ран кровь. Смерть. Это пришла смерть, столько раз касавшаяся князя своими когтистыми лапами на поле сражения, теперь решила прибрать его в безопасной опочивальне. А он ещё думал, что его друг Лесьяр Строгов умер глупо! Судя по липкой красной луже, расплывшейся на полу, лекарь ему уже не поможет... "Клянитесь! - Чернек из последних сил сгрёб своих сыновей в охапку. - Я умираю. Клянитесь на моей крови, что будете верно служить старшему брату как служили мне. А ты, Волк, клянись быть честным господином своим братьям". "Но отец, давай не сей...", - попытался возразить Орёл. Но Прохор немедленно одёрнул брата. Тот больше не возражал. Братья поклялись выполнить волю своего отца. Спустя несколько минут, Чернек умер. Прибежавший лекарь ничем не смог ему помочь.

***

Ратники Старшей дружины, Железного войска и Поместной стражи застыли с копьями в руках в двух десятках шагов от погребальной ямы. Но на лицах бойцов не было привычного грозного выражения и готовности выполнить любое приказание. В глазах их скорее читалась растерянность. Многие испытывали искреннюю скорбь. Позади воинов толпились горожане. Ими владели те же чувства скорби, растерянности и неопределённости.

Есть привычный уклад жизни, который состоит из множества больших и малых вещей. И без них сложно представить себе завтрашний день. Когда умирает князь, правивший в твоих землях тридцать семь лет, невольно теряются даже самые крепкие и уверенные в себе люди. Что уж говорить о простонародье. Богатые и знатные, простые и бедные -- все как один сняли шапки. Их жёны закутались в траурные платья. Что же будет дальше с многострадальными землями Суломатья, лишившимися своего отца и кормильца?

Сыновья покойного предельного князя подошли к деревянному настилу с факелами в руках. После молитв, произнесённых мудрейшим Селиваном, они запалили костёр с трёх сторон. Пламя сначала нехотя перешло на щепки и ветви, потом разгорелось как следует. Вскоре заполыхали дрова и огонь, взбираясь выше, окутал тело предельного князя. Улада, вдова покойного, прикрыла рот ладонью и зарыдала в голос. Сделала шаг к костру, но сын, Прохор, остановил убитую горем мать.

Волк Озеров смотрел как плакала его мать на фоне погребального костра, в котором сгорало тело отца. Как вздрагивали её плечи, когда она пыталась успокоиться. Отец был одним из величайших князей их Дома. Человек, поставивший на колени державную власть, вернул в Рустовесские земли благую веру. Но победа в течение короткого времени принесла и другие плоды. Крестьяне, ремесленники и купцы разорялись, налоговые сборы неумолимо падали. Ратные и Малые Дома, понесшие огромные потери в войне, не могли отправить на службу необходимого числа воинов. Множество разбойных банд промышляло грабежами на реках и дорогах. Племенной союз приплавтов стал в открытую высказывать неповиновение. Излишнюю самостоятельность обрёл храм Юма и Живы. Ко всему этому добавились пограничные споры с Домом Булатовых. И всё это придётся решать ему, Волку. Хорошо хоть Орёл и Прохор смирили свою гордыню и по воле отца подчинились старшему брату. Каждому из них он дал поручение, которое те безропотно приняли и обещали исполнить. Уедут они завтра же. Осталось дождаться, когда в Старогулье подойдут верные Волку отряды. Дня четыре, не больше того.

Когда мудрейший Селиван отвёл вдову от костра и отвлёк её разговорами, Прохор с Орлом смогли переговорить. Огонь горел уже не так ярко, но жар давал очень сильный. Прогоревший настил с телом отца провалился в яму. Нужно подождать ещё немного и можно будет закидать могилу землёй.

-- Похоже, наш брат успокоился, - еле слышно произнёс Прохор, стирая со лба пот тыльной стороной ладони.

-- Да, - подтвердил Орёл, - свыкается с мыслью о том, что он теперь предельный князь. Ты узнал, каким путём идут его отряды?

-- Через три дня будут проходить Орешкин овраг.

-- Ого! - присвистнул Орёл. - Тот самый Орешкин овраг в котором мудрейший Вейкко...

-- Да, да. Тот самый. В общем, выказываем всяческое почтение и готовимся. Если Волк не хочет делить Суломатье на три части, то мы поделим его на две.

***

В резиденции предельного князя в Старогулье стало довольно пусто. Вдова Чернека Озерова уехала молиться пресветлым богам в храм Юма и Живы. Братья Волка, взяв с собой верные отряды, отправились выполнять поручения старшего брата. Решив вопросы, связанные с похоронами отца, Волк решил немного расслабиться. Через пару дней должны будут подойти верные ему войска и можно будет браться за дело. Офицеры воинских отрядов выказывали новому князю чрезмерное почтение, чем слегка настораживали. Но ничего, часть из них он заменит на своих доверенных людей. Главное, что братья поклялись ему в верности. А братьям он решил доверять. Они поклялись ему в верности над кровью умирающего отца. Семья крепка своим единством. Вот Строговы не смогли сохранить единство и проиграли войну. Но да леший с ними, со Строговыми. Эту ночь Волк Озеров решил полностью посвятить своей жене.

Валеска лежала на спине, густые мягкие волосы её были раскиданы веером по измятым подушкам и покрывалам. Правую ногу она вытянула прямо вдоль ложа и повернула чуть в сторону. Левую ногу жены, поднятую вверх, придерживал за бедро и колено Волк, нависая над ней и делая резкие отрывистые движения. Каждый раз, когда он входил в неё, женщина отзывалась сладостным стоном. Вообще, удовольствие жены мало заботило новоиспечённого предельного князя. В постели он всегда утолял только своё собственное любострастие. Но Валеска подыгрывала мужу, как и подобало поступать прилежной супруге. Вот и сейчас, отзываясь на грубые ласки Волка стонами удовольствия, Валеска думала о своём. Она соскучилась по сыну и дочери и не могла дождаться, когда они приедут. По словам мужа, дня через два-три она сможет обнять детей. Их привезёт отряд верных Волку ратников. Скорее бы пролетели эти дни! За размышлениями о детях Валеска прислушалась к звукам с улицы. Либо ей показалось, либо там действительно творилось что-то подозрительное. Женское чутьё заставило её насторожиться. Прислушаться бы получше, но это вряд ли возможно, пока опочивальня переполняется звуками их совокупления. Упросить мужа прерваться? Такое ему точно не понравится. Волк сделал слишком маленькую передышку после предыдущего соития и теперь никак не мог закончить начатое. Ощущение опасности становилась всё более явственным. Жена полнее принялась помогать мужу, подбадривая его ещё более страстными стонами. Наконец, Валеска почувствовала, что Волк наполнил её своим семенем и удовлетворился. Отдышавшись, она прислушалась снова. Кроме сопения разлёгшегося рядом мужа никаких звуков не было. Показалось. Наверное, показалось. Но теперь она ощутила как напрягся её князь. Такое случалось лишь в минуту опасности.