Скитальцы Гора (ЛП)

— Я не понимаю, — удивилась Ина.

— Была ли Ты покорна им, как этого требует твоя природа? — спросил я.

— Конечно, нет, — ответила она. — Я же свободная женщина!

— Возможно, твой опыт был бы сильно отличным от уже известного тебе, — заметил я, — если бы твоё поведение в тех отношениях, было более естественным для женщины.

— Мне трудно это понять, — призналась Леди Ина.

— А Ты попробуй представить, какими были бы ваши тогдашние отношения, — предложил я, — если бы Ты была их пленницей или, в идеале, рабыней.

— Теперь понятно, — сказала женщина, заметно задрожав.

— Подчинение больше подходит для женщины, — заметил я.

— Нет! — мотнула головой Ина, но тут же тихонько всхлипнув, прошептала: — Или да.

— Да, — заверил её я.

— Но Вы же не знаете тех мужчин, — вскинулась она. — Как можно было подчиняться им? Они же были слабаками!

— Возможно, они были слабаками, но не исключено, что и нет, — сказал я.

— Были! — уверенно заявила Леди Ина.

— Тогда, зачем Ты допустила их к своей постели? — полюбопытствовал я и, не дождавшись ответа, спросил: — Может быть, Ты сама хотела видеть рядом с собой таких мужчин, над которыми могла бы доминировать, или которых не должна была бояться?

— Я не знаю, — отозвалась женщина.

— Но даже слабаку, для тебя было бы вполне уместно полностью подчиниться, — сказал я вдруг заплакавшей женщине. — Отдаваясь ему, Ты обязана подчиниться принципу мужественности, воплощенному в нём. Своим подчинением Ты бы признала за ним право на мужественность и исполнила бы свою потребность, представив ему свою женственность. Безусловно, я нисколько не сомневаюсь, что сделать это намного легче и прийти к этому намного быстрее, если мужчина силен, если он бросает тебя к своим ногам и возвышается над тобой с плетью, и у тебя не возникает ни капли сомнения, что за самое минимальное сопротивление последует неминуемое наказание.

— Я готова подчиниться, но только истинному господину, — признала моя пленница, — никак не слабаку.

— Как знать, возможно, подчинись Ты любому мужчине, ясно и без оговорок, — продолжил я, — и Ты могла бы обнаружить, что тот, кто по твоему мнению был слабаком, в действительности может вовсе не быть таковым. Найдётся немного мужчин, которые однажды почувствовав аромат господства, и тем более войдя во вкус, согласятся хотя бы подумать над тем, чтобы отказаться от него.

— Пожалуй, я сказала это не подумавши, — заявила Леди Ина. — По своей воле я никогда не смогу подчиняться ни одному мужчине. Я — свободная женщина! Я никогда не стану рабыней!

— Просто, — пожал я плечами, — Ты никогда не чувствовала клейма, плети и ошейника.

Женщина наедолго замолчала, но я чувствовал, как дрожит её тело. Похоже, она мысленно примеряла подобные вещи на себя.

— Рабыни обязаны быть покорными, это закон, — сказал я.

— Но они заслужили быть таковыми, — быстро проговорила женщина. — В конце концов, они — всего лишь рабыни.

— Вот Ты сейчас находишься в моей власти, почти также как рабыня, — заметил я.

— Но с этим я ничего не могу поделать, — ответила моя пленница.

Я ещё немного сжал свои объятия.

— А рабынь часто наказывают плетью? — спросила Леди Ина так, словно это было невинное любопытство.

— Почему Ты спрашиваешь об этом? — уточнил я.

— Мне просто стало любопытно, — пожала она плечами.

— Хозяин наказывает их всякий раз, когда ему этого захочется, — ответил я.

— Понятно, — протянула Ина.

— Возможно, мой ответ тебя не удовлетворил? — осведомился я.

— Я — свободная женщина, — напомнила она.

— Рабынь часто наказывают, когда они вызывают неудовольствие, — объяснил я.

— Но часто ли их бьют плетью? — уточнила свой вопрос женщина.

— Нет, не часто, — заверил её я.

— Возможно, потому что они не вызывают неудовольствия? — предположила она.

— Конечно, — согласился я.

— Я никогда не стану рабыней, — повторила Леди Ина снова. — Но если бы мне пришлось стать рабыней, то думаю, что постаралась бы изо всех сил, и приложила бы все усилия, чтобы не вызвать неудовольствия у рабовладельца.

— Я уверен, что всё так и было бы, — кивнул я.

— Животное, — проворчала моя пленница, и я ещё чуть-чуть сильнее сжал её в своих руках и, почувствовав, как она напряглась и попыталась вывернуться, осведомился: — Собираешься убежать от меня?

— Нет, — ответила она, расслабляясь и переставая шевелиться.

Она была совершенно беспомощна в моих объятиях, и отлично понимала это.

— Нет! — внезапно прошептала моя пленница, почувствовав, что я ослабил руки. — Не позволяйте мне уйти!

— Странно слышать такую просьбу от свободной женщины, — заметил я.

— Во мне бурлят странные чувства, — призналась Леди Ина. — Я не понимаю их. Они пугают меня. Я никогда не чувствовала ничего подобного прежде.

— Какие чувства? — поинтересовался я.

— Неважно, — ушла она от ответа. — Только держите меня. Не дайте мне уйти!

— Ты просишь этого? — переспросил я.

— Да, — ответила она. — Да!

Признаться, мне было любопытно, что же такое происходило внутри её я. Но, что бы это ни было, очевидно, что это имело для неё определённое и немалое значение.

— О чём Ты сейчас подумала? — спросил я.

— Хотя я — свободная женщина, — начала Ина, — но я думала о том, на что могло бы это походить — быть рабыней.

— Ты думаешь, об этом, из-за этих необычных чувств? — полюбопытствовал я.

— Наверное. Частично. Я не знаю! — запуталась женщина.

— Ты двигаешься, — сообщил я ей.

— Ох! — расстроено вздохнула она.

— И как по-твоему, каково бы это могло быть, — спросил я. — Быть рабыней?

— Не знаю, — пожала плечами Леди Ина. — Возможно, это было бы единство значимости, категоричности и беспомощности неволи, того чтобы принадлежать кому-то, подвергаться наказаниям и жить в необходимости повиноваться! Не знаю! Я не знаю!

— Твоё тело снова становится взволнованным и наполненным энергией, — заметил я.

— Держите меня, — простонала женщина. — Держите.

И я снова сжал её в своих объятиях.

— Я для вас почти как рабыня, не так ли? — задыхаясь спросила она.

— Да, — не стал отрицать я.

— Я являюсь объектом наказаний точно так же, как если бы была рабыней? — срывающимся от волнения голосом спросила Леди Ина.

— Да, — ответил я.

— Но у вас нет плети! — заметила она.

— Мне ничего бы не стоило, например, связать тебя по рукам и ногам, а потом выпороть моим поясом, — объяснил я.

— Я никогда не чувствовала таких эмоций прежде! — призналась моя пленница. — Они подавляющие. Они охватывают меня всю, целиком!

— Не бойся их, — улыбнулся я.

— Я чувствую себя необыкновенно женственной, — сказала она. — За всю свою жизнь я никогда не чувствовала себя настолько женственной!

— Не бойся этого, — повторил я.

— И я хочу доставить вам удовольствие! — сообщила мне, пораженная сделанным открытием женщина.

— Не надо бояться своих чувств, — посоветовал я.

— И мне жаль, что я не была рабыней! — вдруг в ужасе выкрикнула она. — Я хотела бы быть свободной сексуально, чтобы мне приказали быть таковой, чтобы у меня не было бы никакого выбора! Чтобы меня заставили быть той, кто я есть! Чтобы я действительно беспомощно заняла своё место, где мне надлежит быть, под абсолютным мужским доминированием!

— Но Ты же — свободная женщина, — напомнил я ей.

— А я хочу стать объектом покупки, продажи или обмена! — призналась мне Леди Ина. — Слышать команды мужчин, стоять перед ними, быть красивым и волнующим объектом их желаний, товаром, за который они торгуются и предлагают цену, слышать, как они требуют продемонстрировать себя им, чтобы в конце увести меня в цепях и ошейнике одного из них. Я хочу любить и служить, цельно, самоотверженно, беспомощно, не скрывая своих чувств!

— Ты — свободная женщина, — снова напомнил я ей.

— Забудьте о том, — горько усмехнулась женщина, — что я — ваш враг, что Вы ненавидите меня за то, что я — шпионка Коса, презираете меня за то, я предала свой Домашний Камень! Теперь можете начинать думать обо мне только как о женщине, которая впервые начала чувствовать свою женственность, и держите меня! Держите меня!