Дети Смерти

— Она здесь.

— Она спит, — упрямо сказал унрит.

— Спит, — радостно повторила голова и повернулась к Таю, — ну, что же ты. Продолжай.

Тай медленно отвел меч от своей груди.

— Ясно, — сказала голова. — Все хотят жить. Долго. Очень. Но не у всех это получается, Тай, — пробормотал он, исчезая за окном. Послышался громкий шепот. Стоявшие на улице люди о чем-то совещались. «Сколько их? — устало подумал унрит. — Это что, то, о чем говорил Торсон?» Он поднялся с лежанки, подошел к запертой на щеколду двери. Критически осмотрел ее. «Хлипкая. Долго не выдержит. А на унритов они не похожи». Тай вспомнил разговор с Торсоном. «У меня есть покупатель», — говорил калека. «Покупатель, — усмехнулся унрит, — да их тут на всю Унру хватит». Ступая как можно тише, чтобы незваные гости не догадались о его перемещениях по дому, Тай подкрался к окну. Только тут он обратил внимание на стоявшую на подоконнике нэмитеру. Ее листья побледнели и обвисли. «Не к добру». Он прислушался, но ничего не успел услышать. Чьи-то длинные, сильные руки просунулись сквозь зубья битого стекла, обвились вокруг его шеи и, рванув вниз, намертво прижали к усеянному осколками подоконнику.

— Попался, — сказали на улице. Другой голос, низкий и хриплый, скомандовал:

— Ломайте.

Дверь застонала от сильных ударов.

Пытаясь высвободиться, Тай инстинктивно скользнул к полу, обдирая в кровь щеки и подбородок. Битое стекло оставляло на них длинные красные полосы. На мгновение ему показалось, что шейные позвонки не выдержат. Он задыхался. Пот градом катился по лицу. Тай выпустил из рук бесполезный меч. Откуда-то издалека до него донеслось:

— Эй! Кто-нибудь, прикончите его!

Он отчетливо представил, как в шею вонзается острый клинок. Уперся обеими руками в стену и рванулся изо всех сил, втаскивая вцепившегося в него противника в хижину. Потом, все так же стоя на корточках, выбросил вперед руки, обхватив потерявшего равновесие нападавшего за спину, и, неожиданно опрокинувшись назад, перебросил его через себя. Еще секта и Тай сидел на нем, крепко прижимая к полу. Унрит быстро взглянул на дверь — та уже поддавалась под градом ударов. Один из нападавших шумно лез в окно. Следовало поторопиться. Тай резко надавил локтем на шею лежащего под ним. Что-то хрустнуло, тело противника обмякло. Унрит скользнул к мечу. Человек в окне метнул нож, и тот, чиркнув по унритской куртке, отлетел к лежанке Моны. Схватив оружие, Тай вскочил на ноги. Стоявший на подоконнике прыгнул на него. Унрит отступил на шаг, выставив перед собой меч. Еще в воздухе противник успел нанести сильный удар мечом, едва не выбив оружие из рук Тая, но затем, подскользнувшись на битом стекле, потерял равновесие, неловко взмахнул руками, и острый клинок унрита разорвал его грудь. В лицо Тая брызнула горячая струя крови.

— Второй, — прошептал он.

Пол быстро окрашивался в красный цвет.

— Он убил Игнара, — сказали за дверью.

— К хриссам! — ответил хриплый голос. — А ну, приналягте, скоты!

Раздался громкий удар. Запор вырвало из стены. Наполовину выломанная, перекошенная дверь распахнулась, и на пороге показался новый противник. Тай сразу оценил его. Он был на голову выше унрита. Руки вошедшего походили на клешни гигантского краба. Голое до пояса тело состояло из груды мускулов, правое плечо украшало несколько багровых шрамов. Длинный норнский меч гиганта, скользнув по стене, нацелился на унрита.

— Посторонись, — сказали за дверью. Человек со шрамом шагнул к Таю, и в дверь проскользнуло еще двое — один маленький, в черной унритской куртке («но не унрит», — подумал Тай), другой повыше, в сером бархатном камзоле; отличие от двух первых противников заключалось в том, что он был без меча — только красиво украшенный резьбой крайт хиссой изгибался в его руках. «Будь внимателен, — сказал мысленно унрит, — иначе этот крайт вопьется в твое горло».

Положение хуже некуда. Тай быстро прикинул свои немногочисленные «преимущества». Во-первых, гиганту придется пригибать голову — высота потолка была явно не в его пользу. Во-вторых, здесь не очень-то легко размахивать таким длинным мечом. Во всяком случае, не рискуя задеть кого-нибудь. «Значит, — подумал унрит, — гиганту придется атаковать одному».

Человек в камзоле произнес какую-то непонятную Таю команду. Гигант издал нечеловеческий вопль и обрушил меч на крышку стола. Стол перекосился, но удар выдержал.

— Фу! — поморщился унрит.

Второй удар разнес стол в щепки.

Ненавистное лицо. Узкие щелочки глаз. Кривая усмешка: «Что, боиш-шься? К магруту захотела, да? К хриссам вонючим ты отправишься, а не к Таю. С-сука!» Она с ужасом смотрела на его оголенную культю. Жалкий обрубок ступни. Голень, обглоданная едва ли не до кости. Шишкообразный нарост на месте раздробленного коленного сустава. Высохшие и почерневшие лохмотья кожи. А выше… Женщина отвернулась, пытаясь унять подступившую к горлу тошноту. Тело Элты передернуло — оно так и не свыклось с этим ужасным видом.

— Что, не нравится? — шипел, наступая, калека. — У Тая лучше? Я был на площади. Ему конец. Ои! Унра услышала меня!

— Услышала?! — прошептала девушка.

— Да! И ты знаешь, что делает Унра с теми, кто ей не по душе. Я сам поведу толпу, но прежде… — он рванулся вперед и попытался схватить женщину за руку. Она увернулась, но его пальцы успели вцепиться в рукав платья, который с хрустом оторвался, обнажая загорелое плечо.

— Ты уже начинаешь раздеваться, Эл, — расхохотался Торсон. — И будь я проклят, если это не любовь!

Второй удар разнес стол в щепки.

— Тише! Она спит, — прошептал унрит.

— Стой! — приказал человек в камзоле гиганту. — В первый раз вижу, чтобы кто-нибудь ТАК спал, — сказал он, обращаясь к Таю: его маленькие глазки беспокойно забегали по хижине. — Ты… — он не договорил, — пришедший в себя хиссун с громким тявканьем бросился на незваного гостя, вцепился в носок перепачканного бурой пылью ботинка. Человек в камзоле поморщился:

— Твой хиссун похож на тебя, — он зло отшвырнул зверька в сторону. — Что с ней?

— Она спит, — упрямо повторил унрит.

К его ногам полетел туго набитый кошелек:

— Здесь тысяча корон.

— Засунь их себе в задницу.

— Она мертва и не стоит и тора.

— Она моя, — сказал Тай, едва успевая увернуться от летящего ему в грудь крайта.

Меч гиганта со свистом рассек воздух в миниме от его головы. Унрит осторожно, боясь подскользнуться на залитом кровью полу, отступил на шаг. Осторожность не помешала ему сделать это быстро, так, чтобы и следующий взмах тяжелого норнского меча лишь коснулся его рубахи, даже не порезав ее.

— А ты ловкая хрисса, — сказал человек в камзоле. Второй, маленький, в унритской куртке исчез: «Что они задумали?» — с тревогой подумал Тай.

Путь к двери был отрезан. Женщина забилась в угол, в отчаяньи закрыла лицо руками. Тело Элты дрожало от отвращения — слишком хорошо оно помнило грязные ласки и слюнявые поцелуи ненавистных ей губ. С тех пор, как Торсон покалечился в Магре, она никогда не сдавалась без боя. Но сегодня Торсон был особенно страшен. Казалось, он сошел с ума. В глазах калеки не осталось ничего человеческого. Его и без того отвратительная ухмылка превратилась в звериный оскал. По подбородку тонкой струйкой бежала слюна.

— Ну же, — шипел он, брызгая слюной ей прямо в лицо, — не упрямься, иди сюда.

Он был уже совсем рядом.

Женщина поспешно отвернулась: запах давно немытого тела вызвал приступ рвоты. Желудок прорезала нестерпимая боль. Она поспешно наклонилась, инстинктивно стараясь уберечь остатки некогда красивого платья. О! Как ненавидела она слабость чужого, беззащитного тела.

— Я — Мона, — мысленно повторяла и повторяла женщина, и воспоминания о той, другой, потерянной ею Моне текли из глаз огромными, солеными каплями. «Я сделала это из-за тебя, Тай!»

— С-сука!

Торсон облапил ее вонючими лапищами. Влажные губы коснулись уха: