Подвиги Ахилла

— Как видно, главный грех Ахилла в том, что он постоянно говорит правду… — очень тихо произнес Кей и отвернулся, потому что сдержать улыбки уже не смог. — Позволь мне удалиться, достойный Анхис. Я сделал для твоего сына все, что мог. Об остальном моли богов — мои возможности исчерпаны.

И, выразительно глянув на величавого старика, врач вышел, плотно притворив двери.

Анхис коротко взглянул на сына, при его появлении натянувшего на себя шерстяное одеяло, и медленно, твердо опираясь на свою роскошную палку, прошел к стоявшей в глубине комнаты, меж двух алебастровых ваз с цветами, резной низкой скамье, обитой войлоком и плотной дорогой тканью. У скамьи была довольно высокая спинка, такая же мягкая, как и сидение, и старец удобно развалился на ней, вытянув ноги и вновь устремив взгляд на Энея.

Анхис был очень мало похож на своего двоюродного брата. Их несходство проявлялось и в облике, и манере ходить, и в привычке одеваться. Если Приам был очень высок ростом и до сих пор держался идеально прямо, а посохом пользовался лишь как одним из символов своей царской власти, то Анхис, будучи на три года моложе, уже сильно согнулся и ссутулился, при ходьбе пошаркивал ногами и явно полагался на палку не меньше, чем на свои ноги. У него были такие же, как у Приама, густые седые волосы и такая же роскошная борода, но если Приам просто расчесывал волосы на прямой пробор и ровно подстригал бороду, то у Анхиса и волосы, и борода всегда были искусно завиты специально обученными рабами, а бороду ему разбирали на множество тонких прядей, концы которых украшали разноцветными ароматическими шариками. Вместо серебряного обруча на волосах, который носил Приам, лишь в торжественных случаях заменяя его золотым венцом, Анхис украшал голову широкой повязкой из драгоценной персидской ткани, расшитой золотыми нитями и отделанной великолепной огранки изумрудами и опалами. Одежда его, даже в обычные дни, тоже всегда была из самых дорогих тканей, а на плечи он набрасывал шкуру огромного леопарда, которого еще юношей убил Эней.

— Я вижу, сын мой, свое поражение на поле битвы ты решил возместить, ломая домашнюю утварь и калеча своих рабов? — спросил Анхис.

— Поражение?! — вскричал герой. — Ты говоришь, поражение… Да как же мы могли победить, если царь Приам сперва велел мне мчаться на помощь амазонкам, делая при этом вид, что не отпускает меня, а потом царица Гекуба заставила большую часть моих воинов вернуться!

— И была права, — сухо заметил Анхис. — Вы уже опоздали — Ахилл разбил амазонок, и твое счастье, что он неточно метнул копье, а другого у него не было. И как удивительно, что он промахнулся копьем с расстояния всего в сорок шагов!

— Ты что, жалеешь об этом, отец?

— Я жалею, что боги не дали тебе достаточно быстрого ума, сын! — со вздохом произнес старик. — Почему ты не выехал на поле битвы сразу, едва началась схватка амазонок с ахейцами? Ахилл появился много позже, настолько позже, что Пентесилея и ее воительницы успели загнать Атридово стадо чуть не под самую Троянскую стену. Можно было успеть убить Агамемнона и Менелая, а тогда…

— Но Приам с его перемирием! Его запрет! — крикнул Эней, вновь заливаясь краской гнева.

— А что тогда сделал бы Приам? И ведь в этом случае сражение могло закончиться иначе. Вовремя получив поддержку, Пентесилея могла и в самом деле убить Ахилла. Думаю, она за этим и приехала… Не знаю, как ты, а я кое о чем догадываюсь. Когда Гектор пять лет назад ездил с посольством в Темискиру, вернулся он не таким, как всегда… Потом уже появилась Андромаха.

— Отец, я не понимаю, к чему ты все это говоришь и зачем? — в голосе Энея теперь слышалась усталость. — Что гадать, как могло бы быть? Приам — наш царь, и он не разрешал вступать в битву. Пентесилея не убила Ахилла, а, как я понимаю, он убил ее — во всяком случае, ахейцы вопили об этом на всю равнину. А в меня хотя и не попало Ахиллово копье, но угодил его камень и поломал мне, если верить этому персидскому попугаю, четыре ребра. У меня душа горит драться с наглым мирмидонским выскочкой, слышишь, отец! Я не могу не отомстить ему за этот срам!

— Не глупи, Эней, — уже довольно сурово произнес Анхис. — Мне только не хватало твоего погребального костра! Как бы ты ни мечтал в свое время превзойти Гектора в состязаниях и в воинском искусстве, ты не смог этого добиться. А Ахилл победил Гектора. Его не убить в открытом бою и один на один! Ни тебе, и никому из воинов.

Он помолчал, пристально глядя в помрачневшее лицо сына, потом усмехнулся:

— Но победить, мальчик мой, можно всякого, если только иметь ум. Нам бы царя поумнее да похитрее…

Эней хмыкнул.

— Ты что хочешь этим сказать, отец?

— Хочу сказать, что Трое не позавидуешь… Приам, как показывают события — хотя бы сегодняшнее — начал выживать из ума, Гектор мертв, и могучего, умного и отважного наследника у царя больше нет. Деифоб слишком молод и тоже не особенно умен. Троил — совсем мальчик. А Трое нужен новый царь. Очень нужен!

— Не ты ли мечтаешь сменить Приама на троне, почтенный родитель? — усмехаясь, спросил Эней.

— Куда мне! — вздыхая и лукаво прищуриваясь, возразил Анхис. — Я тоже уже старик, и здоровьем куда слабее Приама. Только ума у меня побольше, и я мог бы пригодиться новому молодому царю, как советчик и мудрый учитель.

Тем более, что новый царь может оказаться прекрасным воином, но не слишком искусным правителем. На первых порах.

— Ты о ком это, отец?

— О тебе, Эней, о тебе… Ты и сам должен понимать, что после гибели Гектора другого наследника в Трое нет.

— Но я… — от растерянности герой не знал, что сказать. Подобные мысли никогда не приходили ему в голову.

— А тогда мы, — как бы не слыша его восклицания, продолжал Анхис, — еще поиграли бы с данайцами в перемирие, а там придумали бы какую–нибудь хитрость, чтобы одним ударом с ними покончить! Можно придумать много хитростей, сын мой. В любом случае, мы бы не отдали им чуть не все богатства Трои, как это собирается сделать мой царственный брат!

— Но Приам не уступит власти ни мне, ни тебе, — все с той же усмешкой заметил Эней. — Ты же не думаешь об убийстве брата?

Анхис бросил на сына короткий взгляд и как бы с сожалением отвел глаза в сторону.

— Конечно, не думаю. Но есть много других способов. Мы поговорим об этом в другой раз, сынок. Тебе нужно выздороветь. И, во имя всех богов, только не думай о схватке с Ахиллом!

Сказав это, двоюродный брат царя Трои поднялся, сильно опираясь на свою сандаловую палку, и спокойно направился к двери.

— Отец! — вдруг крикнул ему вслед Эней. — Уж не радует ли тебя смерть Гектора? Не хотел бы я в это поверить!

— Ты не в своем уме! — тем же ровным голосом проговорил Анхис, чуть повернув голову и глянув через плечо, но не останавливаясь на пороге. — Как могу я радоваться самому страшному несчастью, постигшему Трою? Мой тебе совет — выпей снадобье Кея. Быть может, у тебя прояснятся мысли.

И он затворил за собою двери так же старательно, как сделал это, оставшись с сыном вдвоем.

Глава 8

Факелов в шатре горело не меньше двух десятков. Половина из них, сделанных наспех и слишком сильно насмоленных, изрядно чадила, и, хотя полог был откинут, шатер постепенно наполнялся духотой и смрадом. Величина шатра позволяла собравшимся в нем людям чувствовать себя довольно свободно, хотя их было здесь не меньше сотни: все ахейские базилевсы, их помощники и военачальники, колесничии и лучшие воины, удостоенные за свою отвагу права голоса на собрании царей.

Собравшиеся были в таком возбуждении, что даже властному Агамемнону очень долго не удавалось их утихомирить и овладеть общим вниманием. Нападение амазонок, пережитые смятение и ужас, гибель многих отважных воинов, раны, злость, усталость — все это лишило ахейцев способности слушать и обдумывать чужие и свои слова. Ими владели только гнев и жестокая радость, воцарившаяся при виде гибели их неумолимых врагов. В шатре стояли крик и гомон, и долгое время этот шум невозможно было прекратить.