Житие, в стреляющей глуши - страшное нечто... (СИ)

-Лес общей  площадью в 3000 метров, - философски изрёк Фоммель, запрокинув козырёк мягкой каскетки с эмблемой мёртвой головы. – И эту площадь нам надо прочесать, дружище, и как можно скорее, силами нашей комендантской роты,  - и, видя как у соседа обвисла челюсть, мечтательно продолжил: - Я не думаю о том, как это будет трудно…

-Оберштурбаннфюрер, но не проще ли попросить у коменданта хотя бы батальон…

  Томас Бьоринг, здоровенный платиновый блондин с серыми глазами, был явно потрясён и пребывал в растерянности. Он нутром чуял, что шеф пытается возложить на него непосильную задачу, а сам норовит смыться в город.

-Нет, батальон нам не понадобится. А почему – догадайся сам, дружок.

Томас потупил взгляд:

-Оберштурбаннфюрер, это правда что  говорят… ну, что группефюрер…

Но ладонь шефа тут же припечатала ему рот:

-Томас, ты смышленый, даже умный парень. Ты храбрый воин СС. Но ты, как тебе это сказать, чтобы не обидеть – не просчитываешь ход своих мыслей. Что будет, если я распущу панические слухи… Так иногда надо думать, унтерштурмфюрер.

-Я даю слово просчитывать свои мысли…

-Вот и отлично, - облегчённо вздохнул Фоммель, убирая руку: - Обязательно так сделай после операции. Начни просчитывать… А сейчас пойми: если мы проведём операцию большими силами, это приведёт к ненужным толкам. А они уже идут по милости этого… - он закусил губу, представляя себе образ Ставински.  – Если операция вообще проведена не будет… Видишь ли, дружище, генерал предусмотрел на случай своего исчезновения некоторые инструкции, которые оставил мне лично в запечатанном конверте. Так вот, он предусмотрел и этот вариант, так как написал: «Всё идёт по плану». Теперь понятно?

-О, да, оберштурбаннфюрер! Ты меня успокоил…

 Было видно, как заходили ходуном раскаченные мышцы под камуфляжной курткой. Томас сообразил по-своему, что участвует в хитро задуманной операции, подумал Фоммель не без удовольствия. Что  ж, пусть так думает. Ему же весей и мне спокойнее.

 К вездеходу «кюбель», выполненному из гофрированного железа, окрашенного коричневато-зелеными мазками, подбежал гауптштурмфюрер – командир комендантской роты:

-Оберштурбаннфюрер! Солдаты прошли инструктаж и готовы начать операцию. Разрешите…

-Да, начинайте… - Фоммель поправил каскетку и потянулся к металлической раме для откидного верха, где висел МР 38/40. – Доведите до личного состава, дружище: я возглавлю операцию.  А ты, Томас, побудешь здесь…

  Он указал ему взглядом на тентованные грузовики «хеншель», возле которых уже выстроился взвод охраны.

  Томас обиженно засопел и в одну минуту стал похож на бокал бургундского:

-Штурбаннфюрер, прости меня за глупость. Я исправлюсь. Прошу – не оставляй меня в тылу. Мне будет стыдно об этом вспоминать…

-Ну, хорошо! Так уж и быть – поверю. Свен, останьтесь здесь, вас заменит Томас. Я… нет, мы решили ему дать шанс на исправление, не правда ли?

  Высокий румяный швед, обосновавшийся в СС ещё в 41-м по направлению местного бюро НСДАП в Свеаборге, потемнел в лице. Он  лишь стремительно сдвинул каблуки и оттопырил локти. В энзацгруппе СД у Фоммеля половина были шведы, треть составляли датчане и норвежцы. Не только в Альгемайне СС, но и в полевых (Ваффен) СС была та же картина. Они почти на 40% состояли из добровольцев  из Скандинавии.

  Эсэсовцы, выставив магазинные и самозарядные винтовки, а также редкие пистолет-пулемёты, двинулись  по команде к лесу, неслышно ступая по жухлой от солнца траве ботинками в парусиновых гетрах…

***

   Васька, запыхавшись от тяжести, едва волок на себе тюк под названием Лоренс. Группефюрер оказался невероятно тяжёл для своей комплекции. Либо сапоги и френч весила полпуда, либо так действовал «анфетамин», но пот заливал Ваське глаза, а мышцы спины давно жили своей, обособленной от него жизнью. Временами ему казалось, что натянувшиеся жилы и вздувшиеся мышцы порвутся в лоскуты, и он, как тряпичный, растянется со своей ношей на прохладной траве. Но это по счастью не происходило. Голова Лоренса с проседью висела у него на левом плече; туго обтянутая обшлагом рука обвисала на правом. Васькину шею периодически царапало серебряное шитьё чёрных бархатных петлиц, отчего Лоренса хотелось основательно шваркнуть о лоснящуюся зелёную травку. Но он лишь опускался на колени и, сосчитав до ста, стоял с группефюрером на плечах, частично опираясь на носки его лакированных сапог. Когда и это не помогало – представлял, чтобы с ним сделали в исправительно-трудовом лагере где-нибудь в Воркуте или в Магадане. При этом – включал на всю катушку воображение… После чего, хмыкая и припоминая других фюреров, осторожно приподнимал себя на ноги и продолжал свой путь.

-Лежи спокойно и не рыпайся, сучонок, - цедил он в этот момент. – Мне тебя ещё хер знает сколько тащить, пока твои выблядки тут  соберутся  - прочёс сделают…

   В уме он прокручивал всё, о чём договорился со Ставински. И всякий раз дивился6 почему он даже в мыслях не просчитал такого шага со стороны абверовца? А оперативная интуиция?.. Что это – отсутствие должного опыта? Но опыт это такая штука капризная: у всех его в должной мере нет.  А те, кто кичатся его избытком, чаще всего кончают плохо или очень плохо. Век живи – дурнем помрёшь…

   С плеча бессвязно промычал Лоренс: то ли «ферфлюхт», то ли «ферштеейн»…

-А те поматерюсь, скотина такой, - подражая знакомому татарину буркнул Васька. – Ты у меня, ишак такой, за-заикаешься…

-Ням, ням… думкопфф… ва ист вер?.. Дас ист лозе генахт… Итч коммт нахт леген…

-Вот-вот… Скоро вам всем будет «kommt naht». В такой «naht», что ж… фюрера фонарём покажется. Понял-не понял, ферштеейн?

   Ответом было посапывание. Васька ощутимо подбросил тело. Возле уха что-то шумно вякнуло – будто хвост коту отдавили…

   Вот странно… Говорят, немцы да немцы… А вот поди ж ты -  люди, не хуже и не лучше нас. Себя сверхчеловеками – не много, не мало. А почему собственно они – сверхлюди, а мы все – гавно на палочке? Почему им тогда всё так удавалось лишь до 1942-го, когда наши окончательно помяли им морду под Сталинградом и сбили с неё спесь? Хотя нет, вру – спесь мы им ещё не сбили. Они там целую армию потеряли, как мы теряли точно так же, в 41-м. Но спесь так и не утеряли. Но мы тоже хороши – раньше-то их бить не разумели? Или не умели? Или нас этому не учили?.. А если то, и другое, и третье, то весь наш народ – дурни что ли? Или товарищ Сталин тоже, это самое…