Пустой мир. Сестры (СИ)

— Рейвен, — представилась девушка, не отрываясь глядя на костер. Открытое пламя она прежде видела, начиная от огненных столбов, выбрасываемых заводскими трубами в городе, и кончая слабыми языками безвредного пламени электрокаминов, где огонь всего лишь красиво изображенная иллюзия. Большинство городских жителей, выросших в плотно застроенных городских кварталах, с узкими коридорами и переходами, которым всю жизнь предстояло прожить в таких жилых модулях, так ни разу не увидев над головой настоящего черного неба, похожего на бездонную пропасть, боялось огня.

Это чувство было вполне оправданно и понятно, когда все вокруг сбивается настолько плотно, что свободное пространство становится непозволительной роскошью, даже случайно появившегося огонька бывает достаточно, чтобы возник стихийный неконтролируемый пожар. В модулях, где почти все состоит из пластика и синтетических материалов, огонь разрастается мгновенно, с ревом пожирая все вокруг, распространяясь настолько быстро, что люди просто не успевают сбежать, и превращает целые кварталы в выгоревшие до угольков пепелища, где остаются только закопченные остовы арматуры и композитных стен. Несоблюдение пожарной безопасности в Тарратосе была чуть ли не одной из самых важных и тяжелых статей в уголовном кодексе города, и карали за это жестко и без всякой пощады. Бояться огня приучали с самого раннего детства, и у многих, порой даже никогда не видевших настоящего, а не голограммного пламени, возникали начальные стадии пирофобии.

А здесь пламя горело совершенно свободно, от чего где-то в глубине души Рейвен слышался тревожный голосок, пытавшийся докричаться до нее о неправильности происходящего. Однако сейчас вокруг не было городских стен, над головой не висели потолки с искусственным освещением, и Рейвен успокаивалась, глядя на безумный пляс огней, сейчас казавшихся не враждебным, а, наоборот, каким-то домашним и безопасным. И именно там, где свет заканчивался и снова подбиралась тьма, начинались настоящие угрозы, ждущие своего часа и не прощающие никаких ошибок.

— Это имя или прозвище? — поинтересовался попутчик, прилаживая к респиратору трубку катетера и прикладываясь к фляге, но в этот раз уже к другой. Довольно крякнув, он повернулся к девушке, — Что оно означает?

— Имя, — кивнула Рейвен, — прозвище у меня пока еще не появилось. И что оно обозначает, я совершенно не представляю, мне его родители дали, у них и надо спрашивать.

— Ну, прозвище это дело наживное, могу заверить, — охранник еще раз кивнул, — а имя все равно странное. Сама никогда не интересовалась у родителей, почему так назвали?

В этот момент их отвлекли. У костра началась потасовка, почему-то развернувшаяся у самого котелка с общим ужином и сопровождаемая взрывами смеха. Через несколько секунд стало понятно, что кто-то слишком веселый аккуратно пнул повара под пятую точку как раз в тот момент, когда тот в очередной раз свинтил крышку для новой пробы. В результате повар ткнулся носом и опрокинул на себя полный половник горячей стряпни и, пылая праведным гневом, полез разбираться к обидчику, почти сложившемуся пополам от смеха. Остальные только смеялись и давали обеим сторонам советы, как лучше поступить и куда следует бить.

— Как бы мы вообще без ужина не остались, — покачал головой охранник, глядя на такое ребячество, — уже было пару раз, когда из-за таких вот шуток котел переворачивали прямо в огонь, и вся наша еда превращалась в угольки за пару секунд. Может это и смешно, но на одних сухпайках тащится всю дорогу удовольствие ниже среднего.

— Кстати, ты сам еще не представился, — заметила Рейвен, отвлекшись от возни у котла. — Как мне тебя называть?

— Обычно меня называют Джеком, — Весельчаки угомонились и разошлись миром. — Дурацкое прозвище, но оно притерлось, и теперь не мне решать, стоит его менять или нет.

— А откуда взялось? — Рейвен было интересно, как вообще появлялись имена, за которыми, будучи до смешного суеверными, эти смелые люди прятались от смерти. Сами их не придумывали, значит, должны быть какие-то ситуации, когда окружающие тебя люди вдруг решали, что какое-то слово или имя лучше всего подходит для того, чтобы так тебя называть и дальше.

— Да глупая ситуация! — собеседник даже рукой взмахнул. — Я тогда сам еще зеленым новичком был. В первый раз, когда команду сборщиков на экстракторы набирали, у меня спросили, как именно меня записать, ну я тоже сдуру и ляпнул свое имя. Меня вообще на смех подняли, а учетчик сказал, что настоящее имя в списки вносить не будет, поскольку ему работники нужны, а не трупы. И записал меня как Джека. Ну, слышала историю о Джеке Весельчаке?

— Она? Не слышала, — уверенно заявила Волчок, нагло влезая прямо между ними, держа в руках сразу три закрытых котелка с порциями горячей похлебки. Они имели довольно интересную конструкцию, предполагавшую подсоединение к катетеру, через который можно спокойно потягивать густую и вязкую массу, по вкусу отдававшую крабовым мясом и протертым зерном. Повар успокоился и занялся своим делом, разливая всем желающим только что приготовленный ужин в заранее принесенные котелки.

— Попутного ветра, — поприветствовал ее Джек, удивленный появлением наемницы не меньше самой Рейвен. — А ты, как я понимаю, вторая из той парочки, о которой так негодовал Серж?

— Она самая, — наемница тоже, видимо, где-то приняла порцию антитоксина и сверкала своими длинными золотистыми волосами, стянутыми в тугой хвост, — Волчок. А ты сам, как я вижу, уже гусеницы подтянул к моей подружке?

Ей, как всегда, было не занимать тактичности, в отличие от самой Рейвен, тут же покрасневшей и чуть не выронившей из рук котелок от смущения.

— И ничего не… — начала оправдываться Рейвен, считая подобные вещи все-таки весьма личными, но ее прервал ответ Джека, не спасовавшего перед таким дерзким налетом. Может быть, Волчка он понимал даже лучше, чем сама Рейвен, будучи таким же выходцем из диких Пустошей.

— А даже если и так, ты почему интересуешься? — в притворном удивлении он выгнул одну бровь. — Ревнуешь? Не из спортивного же интереса спрашиваешь.

— А может быть, не стоит влезать между двумя девушками? — съязвила Волчок, — Может силенок не хватит…

— Я выносливый, — не моргнув, ответил Джек, и, если бы только на нем не было респиратора, на его губах можно было увидеть хитрую ухмылку, — меня и на двоих вполне хватит…

— А может, хватит меня делить?! — возмутилась Рейвен, прерывая диалог, уже давно вышедший за рамки приличий. — Что вообще за безумная тема? Нашли, что обсуждать, больше поговорить не о чем? Лучше расскажите, что за история про Джека Весельчака? — такие разговоры при ней не позволяли себе даже бойцы спецназа, хотя Рейвен, как одна из немногих девушек в отряде, всегда была предметом очень живого и вполне понятного интереса.

— Старая легенда, — быстро согласилась на смену темы Волчок, как раз подсоединив катетер своего респиратора к котелочку, — Ее можно много где услышать, торговцы разнесли. Хотя, говорят, что все творилось где-то здесь, на Болотах, когда они еще не растеклись так широко. Тогда экстракторов было гораздо больше, и из них собирали целые фермы с десятками и сотнями установок. И для их обслуживания требовалось очень много рабочих. Одним из них и был паренек по прозвищу Джек. Он был совсем молоденький, пошел работать на экстракторы для того, чтобы прокормить сестренку сразу после того, как умерла мать. Единственная работа, которую можно получить без особых проблем, ведь работа тяжелая, вредная и текучка очень высокая.

— Она и до сих пор высокая, — заметил Джек, тоже подключаясь к рассказу, — на экстракторах больше двух лет только либо смертники работают, либо те, кому терять больше нечего. Обычно за это время там уже можно набрать достаточно денег, чтобы из трущоб вылезти. Если, конечно, до этого времени вообще дожить сможешь…

— Ну вот… — Волчок снова вернула себе роль рассказчика, — парень работал на экстракторах на полной смене, а девчонка в это время ждала его дома, хозяйство вела. Ну, и перешла дорогу одной из местных группировок. Говорят, что одному из уличных командиров отказала, а он ей этого не простил…