Даргер и Довесок (ЛП)

— Ладно. Мы избавим вас от этого дерьма.

— Попытка засчитана, но у меня есть свои условия. Я буду дарить сигареты по пачке. От тебя и твоих товарищей я требую, чтобы вы разнесли слух по подземелью. Просветите диггеров, изгнанников, практически всех, кроме Бледнолицых, о том, что я буду раздавать добро бесплатно. Возвращайтесь через полчаса, и если вы соберете достаточно большую толпу, можете помочь мне с пачками. Я заплачу вам вот столько, — он протянул купюры, и юный Кирилл выхватил их, а Даргер добавил: — И еще столько же, когда работа будет сделана. По рукам?

Лицо Кирилла застыло, пока он мысленно выискивал способ подсластить сделку.

— А мы тоже получим немного сигарет?

— Если вам действительно надо, — вздохнул Даргер. — Хотя не стоило бы, вы же знаете. Курить вредно.

Беспризорник насмешливо закатил глаза.

— Да по фигу мне.

Затем обратился к своей банде:

— Димон — диггеры! Олег — психи! Лева — изгнанники! Степка — придонники!

И они бросились врассыпную.

Меньше чем через предписанные полчаса собралась толпа, неуверенная и рокочущая как море. Даргер взобрался на верхушку ящиков и обратился к людям.

— Дорогие друзья, поздравьте меня! — крикнул он. — Ибо сегодня я совершил открытие, которым оставлю свой след в истории. Я обрел то, что все считали пропавшим… книги, которые я искал так долго… утраченную библиотеку Ивана Грозного!

Он сделал паузу, раздались озадаченные возгласы.

— В честь данного открытия я сейчас раздам по три пачки сигарет каждому, кто выйдет вперед и поздравит меня.

В ответ зазвучали гораздо более искренние приветствия.

— Встаньте в очередь! — продолжал Даргер. Поманив беспризорников, он вскрыл первый ящик и протянул горсть сигаретных пачек неряшливой бабе, которая заняла первое место: — Они твои, если ты скажешь: «Поздравляю, что нашли библиотеку».

— Поздравляю, что нашли библиотеку.

— Хорошо.

Стоявший рядом Кирилл тоже раздавал сигареты и получал формальные приветствия, как и четверо его товарищей. Даргер заметил, что карманы мальчишек уже раздулись от пачек.

— Поздравляю с библиотекой.

— Поздравляю.

— Удачи. Рад за вас.

— А где книги?

— Близко, — кивнул Даргер. — Не задерживайте очередь.

Раздача сигарет потребовала меньше расчетного времени, однако этот опыт утомил его больше, чем он предполагал. Наконец все ящики были открыты, их содержимое опустошено, а обитатели трущоб (и некоторое количество завсегдатаев бара и окрестных работников, подошедших взглянуть, что за шум) удалились.

Даргер скрупулезно заплатил обещанные деньги своим союзникам-недорослям. Он поступил бы так, даже если бы не знал, как подобные молодые люди мстят за нарушенные обещания.

Получив плату, мальчишки моментально испарились. Кирилл, однако, остался на месте, и вид у него был бесконечно сконфуженный.

— Гм, дяденька, — забубнил он. — То, что вы сказали насчет библиотеки… значит, мне придется теперь оттуда переезжать?

Зоесофья была приятно удивлена тем, как проявил себя Довесок. Как выяснилось, он обладал исключительной стойкостью для того, кто не был рожден в селекционных цистернах Византии. Только на позе Раненого Краба он выдохнул:

— Довольно! Пощады! Я просто смертный… я должен… мне дышать нечем! Я не могу!

А затем, поскольку она проигнорировала его мольбы и продолжала, он полностью осилил еще и позу Гибкой Мартышки, прежде чем побледнеть и потерять сознание.

— Хорошо! — сказала довольная Зоесофья.

Вдоволь насладившись, Зоесофья обнаружила, что посол ей решительно нравится. Она почесала его за ушами и с удовольствием отметила, что его ноги заскребли по подушкам. Жемчужина собрала разбросанную одежду, старательно разгладила ее, а затем аккуратно разложила. Зоесофья всегда носила с собой зеркальце и теперь воспользовалась им, дабы убедиться, что, когда она оденется, никаких синяков и царапин видно не будет. Волосы у нее были в ужасном беспорядке. Поэтому она скомандовала им распрямиться и тряхнула головой, чтобы они разлетелись, распутывая любые узелки и колтуны. Шести пассов рук и команды ей хватило, чтобы принять свой обычный безмятежный облик. Сейчас она выглядела так, словно провела час в салоне красоты.

Как всегда перед сном, Зоесофья мысленно прогулялась во дворец своей памяти и тщательно рассортировала мысли дня по трем ящичкам: один из огня, второй изо льда и третий — из простого ротанга.

Она была уверена, что посол всего лишь мошенник на доверии, несомненно планирующий задействовать князя Московии в каком-то хитром плане. Но данное обстоятельство никоим образом не касалось ее настоящей миссии, и свою догадку она быстро поместила в ротанговый ящичек, предназначенный для капризов, фантазий и досужих домыслов.

Наконец, Зоесофья улеглась рядом с Довеском, обхватив ладонью его корень, чтобы он не мог проснуться незаметно для нее. Утром она первым делом продиктует условия. А сейчас можно наслаждаться сном красоты с чистой совестью и ощущением хорошо выполненной работы.

Карета продиралась сквозь живую изгородь имения, покачиваясь на рессорах, и Аркадию казалось, что господский особняк танцует в звездном ночном небе. Вдалеке слышались нежные обрывки музыки, ибо гости баронессы сейчас танцевали: глаза их еще пылали Божественным Духом, а души пребывали в мире со всем человечеством. Аркадий забрался в экипаж, овеянный теплом наркотика. Его спина до сих пор горела от дружеских мужских похлопываний при расставании. Он еще чувствовал быстрые прощальные поцелуи и тайные пожатия мошонки, которыми его наградили благородные дамы. Подушки в карете были мягкие, здесь же поджидало ведерко с ледяным шампанским, приди ему желание выпить по пути домой. Постепенно последние угли внутренней святости угасали, превратившись в пепел.

Как он сглупил! Он принял «Распутин» сразу после ужина и не дождался начала оргии в отличие от остальных! Поступил бы он наоборот, сейчас бы смеялся, танцевал, сплетничал об ангельских манерах со своими товарищами по сладострастию. Он бы участвовал в приятных посткоитальных занятиях, с помощью которых аристократия традиционно облегчала переход от страсти обратно к повседневной жизни.

Он не был бы сейчас наедине со своими мыслями. С воспоминаниями. С картинами, которые он при всем желании не мог изгнать из мозга. Его бы не терзало сейчас ужасное знание о том, что он сделал.

В темноте кареты Аркадий горько плакал.

8

Торговец из Суздаля неторопливо шагал по Театральному проезду. Он беззаботно напевал себе под нос и постукивал тросточкой по тротуару. От скуки он озирался по сторонам и неожиданно остановился: его внимание привлекла вереница плакатов, наклеенных на уличные фонарные столбы:

Пять тысяч рублей — неплохие деньги для везунчика, который найдет вещицу и окажется честным малым, чтобы ее вернуть, — а по факту сумма была даже больше купеческого заработка за целый месяц. Однако его нынешняя деловая поездка выдалась исключительно доходной: он продал все семена тыквы, которые привез, да еще с изрядной накруткой (до Москвы пока не дошел слух об эпидемии, поражающей и убивающей тыквы, прежде чем они достигнут размера бунгало), поэтому торговец мог размышлять об ожерелье, не слишком страдая от уколов жадности.

Тем не менее он не удержался и заглядывал в урны в тщетной надежде увидеть бриллиантовый блеск.

Этим он и занимался, когда резко и без предупреждения в него врезался уличный мальчишка, едва не сбив купца с ног. Трость со стуком отлетела на тротуар.

Прижав одной рукой бумажник (ибо он был неплохо знаком с фокусами карманников), торговец схватил трость и обрушил ее на юного мошенника, готовый хорошенько проучить его за дерзость. Но ребенок поднял к нему залитое слезами лицо, исполненное такого горя, что мужчина унял свой гнев и спросил: