Разрешенная фантастика – 1

– Понятно. – князь тоже не захотел называть яды, наговоры, и преображения тела вслух, хотя в смысле как раз ядов кудесник мог бы кое-чему у него и подучиться, но хмыкнул неодобрительно, – Ты прав. Я бы непременно захотел посадить тебя на кол, предложи ты мне такое – до того, как наши первый и второй штурм отбили. С великими для нас потерями. Ты верно подметил – такое… Унизительно для воеводы. Однако…

Сколько тебе нужно времени? На то, чтобы проникнуть в город, и… Всё сделать?

– Три дня. Но нужно мне, Княже, не только время.

Ещё мне нужно, чтоб о моём участии в твоём славном походе никто и никогда не узнал!

Да и подозрительно будет, если вдруг, ни с того, ни с сего, столь хорошо укреплённый град – сдастся врагу, что и числом меньше гарнизона, и штурмом не взял крепостные стены…

Поэтому мне нужно, чтоб твои воины с твоими мастерами сделали вот что.

Поставили ваши корабли на колёса.

– Как?!

– На колёса. Навроде тележных, – маг почуял, что собеседник быстро всё понял, хотя и старается изобразить недоумение, – Чертежи я дам. За три-то дня – как раз управитесь. И когда подует попутный ветер – а он подует! – двинули эти корабли к стенам крепости. (Сами они всё равно не сдвинутся с места. Нужно будет подталкивать!)

Главное – не доходите до самих стен! Иначе греческий огонь найдёт себе пищу! А нам это вовсе ни к чему. Корабли должны… Остаться в целости.

– И почему же… Хм-м… Мы должны поставить корабли на колёса? И двинуть их?

– Это просто, Княже. Нам нужно, чтоб в хрониках об этом походе было написано нечто запоминающееся. Необычное. Такое, что сразу заставит говорить о нём, как о чём-то небывалом прежде. Чудесном! Объясняющим, чего якобы убоялся наш драгоценный Лев Шестой.

И уж совсем нам не нужно, чтоб люди знали, что покорён был Царьград не силой оружия и не храбростью твоих воинов (При всём моем, княже, к ним уважении!), а коварной, подлой, предательской хитростью. Убившей сотни и тысячи воинов и простых людей, женщин, детей, стариков – без всякой битвы. И вынудившей Императора согласиться на любые условия врага – только бы спасти умирающих от жажды горожан!

Так что пусть число твоих воинов для летописцев этого Похода будет… Скажем, не восемь, а – восемьдесят тысяч. Кораблей – не двести, а – две тысячи. И враг, устрашившись диковины – кораблей на колёсах! – как бы сам откроет врата города, и выплатит дань: чтоб сохранить хоть часть своих богатств. И – видимость независимой столицы. Независимого государства.

Молчание затянулось на несколько минут. Князь… делал вид, что думает.

Врёшь, хитро…пый варвар! Всё ты давно решил!..

– Ох и коварен ты, кудесник. И продумал всё это, как я погляжу, давно. Видать, есть у тебя зуб на… Хм! И ждёшь только подходящего…

Скольким уже воеводам предлагал ты этот… Способ?

Павсаний понимал, что росский Князь давно раскусил его. И ответить лучше правду:

– Трём, князь. Первый велел посадить меня на кол, второй и третий – повесить и разорвать на куски конями.

– Ну, судя по тому, что ты всё ещё жив, они не слишком преуспели.

– Да, Княже. Как я уже говорил – у нас, кудесников, есть свои секреты.

Очередное молчание первым прервал Олег: Павсаний видел и внутренним взором чуял, что ему и «перебарывать» себя, свою совесть, надобности не было:

– Хорошо. Действуй. Я прикажу начать ставить корабли на колёса утром. Плата – как договорились?

– Да, Княже. Чертежи твои мастера пусть возьмут в моей палатке.

– А… Ты?

– А мне эта палатка ни для отдыха, ни для работы, о великий воитель Олег, покоритель Царьграда, больше не нужна. Потому как я хочу показать тебе, почему стены мне – не преграда.

Глядя, как в сгустившейся, и словно ватным саваном окутавшей вершину холма абсолютной тишине, превращаются руки – в крылья, а ноги – в когтистые колонны лап, Олег невольно и отступил на шаг, и перекрестился.

Громадный гриф, повернувший к нему загнутый клюв, проскрежетал:

– Помните же! Вылазки к запрудам нужно отбить. Убивайте! Чтоб больше не совались!..

После чего Олег, в мужеству коему не могли отказать даже враги, с содроганием сердца проводил взглядом бесшумную тень, скрывшуюся за стенами Царьграда.

Однако что творилось в глубине его души, и почему нужно ждать именно три дня, он не соизволил, спустившись, объяснить даже нетерпеливо ожидавшим его верным соратникам…

Бурдюк с отравой Павсаний приготовил давно.

Осталось лишь пошептать на прощанье на картавом диалекте Вассур над двухведёрным бурдюком со смесью щепотки праха брата, земли с Капитолийского холма, корочки оспенного больного, и – основная составляющая! – жёлчи чёрного дикобраза. Злобной твари, созданной как раз братом. Правда, для других целей.

Часовых, охранявших тайный вход в каземат с цистерной, Павсаний просто погрузил в сон. Уже не таясь прошёл в подземный зал с сотнями поддерживающих свод колонн. Присел у борта. После чего осталось лишь проследить, как выливается тягучая чёрная жидкость в неподвижную и пахнущую свежестью, воду.

Вы уж простите люди.

Но вами и вашими детьми придётся пожертвовать, чтобы отомстить выродку, убившему брата. Ну и что, что тот переспал с императрицей?! Это – не повод, чтоб заливать в глаза и уши расплавленный свинец! Сдирать кожу со спины! Вспарывать живот, и заливать туда – смолу! Которую затем подожгли…

Ваше счастье, твари коварные, что кто-то догадался треснуть Деметра по голове при аресте – иначе тот попросту убил бы стражу, и улетел, как могли все мужчины из их рода! А если б не заткнутый кляпом рот, заклинания поразили бы всех палачей, да и Императора!

Пусть бы даже тот спрятался в самой глубокой пещере!..

Но теперь – проклятый ревнивец получит достойный плевок в лицо! Потому что ничто так не унизит властолюбивого мерзавца Льва Шестого, как необходимость выплатить огромную дань, и позволить прибить свой щит на врата такому ничтожному владыке-варвару, как этот варяг Олег!

Пусть тяжким гнётом ляжет на совесть Императора мысль о тысячах несчастных, погибших в страшных мучениях. И горе и гнев их родных и близких, всю оставшуюся жизнь шлющих проклятья на голову заносчивого властителя, слишком понадеявшегося на свои ресурсы и силы…

Кудесник встал с колен. Отряхнул их.

Прощай, Византий. Он видит изощрённым внутренним оком: до твоего окончательного падения ещё четыре века. И теперешний случай – лишь прецедент, повод для остальных грабителей-воителей пытаться снова и снова… Но это – не его забота.

Потому что свою главную задачу – месть за родную кровинушку, за старшего брата! – Павсаний исполнил.

Отдал долг, завещанный отцом: никогда не прощать унижений власть имущим!

И всегда платить по счетам. Чего бы это ни стоило.

Большая чёрная птица взвилась над крестами куполов церквей, огласив окрашенные зарождавшимся рассветом в серо-розовый крыши и стены, клёкотом, и кличем торжества.