Счастливчик Старр (Lucky Starr)

— Полагаю, вы расстроены, увидев здесь меня. Вы рассчитывали встретить другого человека.

— Да, — холодно ответил Лакки. — Я думал, что поболтаю с приятелем.

— Да, — кивнул Моррис, — вы отправили сообщение Советнику Эвансу и назначили ему здесь встречу.

— Вы хорошо осведомлены.

— Конечно. Эванс находится под строжайшим наблюдением. Все его контакты под контролем.

Они говорили очень тихо, даже Бигмен с трудом мог их расслышать.

— Нехорошо, — заметил Лакки.

— Вы говорите это как его друг.

— Да.

— Но, что касается дружбы, он просил вас не прилетать на Венеру?

— Да, вы знаете и об этом.

— Конечно. И вы едва не разбились при посадке. Не так ли?

— Да. Вы считаете, что Эванс опасался чего-то подобного?

— Опасался?! Боже! Старр, ваш друг Эванс все это и подстроил!

3. Дрожжи!

Лицо Лакки ничего не выказало, он даже глазом не моргнул.

— А подробнее? — попросил он.

Моррис, кажется, улыбнулся опять, но его рта не было видно за громадными усищами.

— Знаете, лучше не здесь, — мягко предложил он.

— Где?

— Погодите-ка, — Моррис взглянул на часы. — Через минуту начнется шоу. Это называется «танцы в морском мерцании».

— В морском мерцании?

— Ну да. Шар засветится зеленым цветом, начнется музыка, и все пойдут танцевать. А мы в это время незаметно улизнем.

— Вы говорите об этом так, словно нам что-то угрожает.

— Вам — угрожает, — вежливо сообщил Моррис. — Но не волнуйтесь, с того момента, как вы оказались в Афродите, наши люди не спускают с вас глаз.

Тут, словно бы из кристального шарика в центре стола, раздался радушный голос. Судя по тому, что остальные посетители повернулись к своим столам, так оно и было.

— Леди и джентльмены, — сообщил голос, — надеемся, обед не разочаровал вас. А теперь мы приглашаем всех в Зеленый Зал, где, чтобы доставить вам приятное, администрация подготовила всем магнетонные ритмы Тоба Тобиаса и его…

Голос говорил еще что-то, но последние слова были заглушены восторженными воплями собравшихся гостей, большинство которых только недавно прилетело с Земли. Свет разгорался ярче, шар аквариума под потолком стал ослепительно изумрудным, и морские ленты засияли чистым серебром. Оказывается, поверхность шара была граненой, и при вращении он разбрасывал по сторонам мягкие, почти гипнотизирующие цветные тени. Мощные звуки музыки неслись из множества небольших динамиков, установленных подле каждого инструмента. А сами инструменты представляли собой стержни разной высоты, играли на которых, умело изменяя магнитное поле вокруг стержня.

Посетители поднялись танцевать. Зашаркали ноги по паркету, над залом витали смешки и перешептывания. Моррис пригнулся к приятелям и дал знак следовать за ним.

Лакки и Бигмен молча отправились за Моррисом. Следом за ними двинулись мрачноватые фигуры, которые, казалось, материализовались из теней на портьерах. Охрана двигалась на почтительном расстоянии, но каждый, Лакки был уверен, сжимал в руке бластер. А как же еще? Венерианский Советник к происходящему относился крайне серьезно.

Лакки с одобрением оглядел апартаменты Морриса. Простенько, но со вкусом. В его кабинете забывалось, что сотней ярдов выше находится прозрачный купол, над которым — сотни ярдов перенасыщенного углекислым газом океана, а еще выше — сотни миль чужой, не пригодной для жизни атмосферы.

Особенно приятно удивила Лакки коллекция микрофильмов, заполнивших целый стеллаж в одном из углов комнаты.

— Вы биофизик, доктор Моррис? — спросил Лакки, автоматически переходя к профессиональному обращению.

— Да, — кивнул Моррис.

— В Академии я тоже делал курсовую работу по биофизике.

— Знаю, — кивнул Моррис еще раз, — читал. Неплохая работа. Кстати, я могу называть вас Дэвид?

— В общем, меня так зовут, — смешался землянин, — но обычно меня называют Лакки.

Бигмен тем временем добрался до фильмов, раскрутил одну пленку и поглядел на свет. Содрогнулся, поставил на место и воинственно заявил Моррису:

— Не очень-то вы на ученого смахиваете.

— Надеюсь, что нет, — ничуть не обиделся Моррис. — Так и надо.

Лакки знал, что тот имеет в виду. Теперь, когда наука насквозь пронизала общество и культуру, ученые не могли оставаться в лабораториях. Поэтому, собственно, и возник Совет Науки. Сначала Совет служил лишь совещательным органом с тем, чтобы консультировать правительство в тех вопросах галактической важности, когда лишь ученые обладали информацией, необходимой для принятия разумных решений. Но постепенно Совет стал расширять поле своей деятельности, пришлось заняться борьбой с преступностью и контрразведкой. Постепенно в ведение Совета переходили все новые каналы власти. И, надо думать, благодаря его усилиям, в один прекрасный день образуется что-то вроде Империи Млечного Пути, где люди, наконец, станут жить в мире и гармонии.

Так что Советники должны были выполнять множество дел, весьма далеких от занятий чистой наукой, и тут как раз лучше, если они не слишком походили на ученых, кем, несомненно, они оставались.

— Простите, доктор, не могли бы вы сообщить мне неизвестные подробности? — начал Лакки.

— А что вам рассказали на Земле?

— Ничего особенного. Только в общих чертах. Да и то я не слишком доверяю мнениям со стороны.

— Вот как? — довольно улыбнулся Моррис. — Это весьма редкое качество у людей из Центра. Обычно они присылают сюда своих агентов вроде Эванса, что те расскажут, так и есть.

— Ну или таких, как я, — счел необходимым заметить Лакки.

— Нет, ваш случай несколько иной. Мы знаем все о вашей прошлогодней работе на Марсе и многое из того, что вы осуществили только что на астероидах.

— Это, если бы вы были там вместе с ним, тогда бы могли считать, что знаете многое, — фыркнул Бигмен.

— Заткнись, Бигмен, — резко оборвал заметно покрасневший Лакки, — не до твоих россказней.

Они сидели в мягких и удобных креслах, привезенных, похоже, с Земли. Голоса звучали немного странно, с едва различимым эхом, и Лакки понял, в чем дело: такой звук возникает в помещении, которое изолировано и защищено от прослушивания.

Моррис достал сигареты и предложил остальным, но те отказались.

— Что вы знаете о Венере? — осведомился он.

— Чему в школе научили. Обычные вещи, — улыбнулся Лакки. — Вторая планета от Солнца, находится от него на расстоянии примерно в 67 миллионов миль. Самый близкий к Земле мир, удален от нее на 26 миллионов миль. Венера чуть меньше Земли, сила тяжести тут примерно пять шестых земной. Вокруг Солнца обращается за семь с половиной земных месяцев, день длиной примерно 36 часов. Температура на поверхности чуть выше чем средняя земная, но не слишком — из-за облаков. И из-за них же не приходится говорить о временах года. Планета окутана облаками, поверхность занята океаном, а тот покрыт водорослями. Атмосфера состоит из углекислого газа и азота, для дыхания непригодна. Хватит, доктор Моррис?

— Пять баллов, — кивнул биофизик. — Вот только спрашивал я не о планете, а о венерианском обществе.

— Ну, это сложнее. Конечно, я знаю, что люди живут тут в городах под куполами, выстроенных на океанском мелководье, и, судя по всему, венерианская жизнь куда более цивилизованная и утонченная по сравнению с марсианской, например.

— Эй! — предостерегающе вскричал Бигмен.

— Вы не согласны с приятелем? — Моррис повернулся к Бигмену.

— Ну, — запнулся тот, — он, наверное, прав, но все равно — не стоило об этом говорить.

Лакки улыбнулся и продолжил:

— Венера — планета весьма развитая. Полагаю, тут примерно пятьдесят городов с общим населением в 6 миллионов. Вы экспортируете сухие водоросли, которые, как мне сказали, прекрасное удобрение, и брикеты сублимированных дрожжей на корм скоту.

— Отлично, — прокомментировал Моррис. — Да, кстати, как вам понравился обед в Зеленом Зале?

— Очень понравился, — машинально ответил Лакки, несколько сбитый с толку резкой сменой темы. — А почему вы об этом спрашиваете?