Счастливчик Старр (Lucky Starr)

— Это не мой камень!

— Ваш, ваш. Меня там ждал Динго. Он знал, что я ищу, и подстерег меня, сидя на вашем астероиде. Кстати, ваши подчиненные очень болтливы — он добровольно все выложил.

Отшельник схватился за голову.

— Бред! Оставьте меня, я буду говорить с адмиралом! Есть тысячи камней такого же размера и формы! Я не отвечаю за болтовню какого-то Динго!

— Тогда получите другое свидетельство — вам оно больше понравится. На пиратской базе в долине лежала целая гора использованных банок.

— Банок?! — изумился адмирал. — С ума сойти! Причем тут банки?

— Хансен складывал использованные банки в долину на своем астероиде. Говорит, что не хотел засорять космос. На самом деле, я думаю, он не хотел оставлять следов. Так вот, по этой примете — долине банок, я и нашел нужный астероид. А теперь, адмирал, взгляните на этого господина, и вы поймете, как я прав.

Вместо милого старичка-отшельника в кресле сидел другой человек. Рот твердо сжался, глаза под седыми кустиками пылали неутоленной яростью Босс просипел изменившимся голосом:

— Ладно. Дальше-то что? Чего вы добиваетесь?

— Я хочу, чтобы вы связались с Ганимедом. Вы уже вели с ними предварительные переговоры, они вас знают. Скажете, что астероиды сдаются Земле и в случае необходимости соединятся с ней против Сириуса.

Хансен хрипло засмеялся.

— Ну, уж нет! Камней вы не получите! Мои парни еще погуляют на воле!

— Очень недолго. Самое позднее, через неделю мы очистим весь пояс астероидов. На вашем камне остались записи, не так ли?

— Ищите! Ищите мой камень! Ловите ветер в поле!

— Это как раз легче всего. Баночки, знаете ли.

— Валяйте! Лет сто вам хватит!

— Самое большее — день. Когда я последний раз улетал, я опалил ваш мусор тепловым лучом. Баночки расплавились и превратились в лист изумительного белого металла. Ваша долина сверкает теперь на миллионы миль, словно кусок фольги. Обсерватория Цереры без труда отыщет астероид, сияющий раз в десять ярче, чем ему положено. Поиски начались еще до того, как я пустился за вами в погоню.

— Ложь! Не держите меня за идиота!

— Ах, так! Что ж, взгляните, — Лакки вытащил из папки фотографию. — Вот, звезда со стрелкой — это и есть ваш камень. Еще вчера получено по субэфиру.

— Не страшно!

— Сейчас будет. Корабли Совета взяли ваш камень штурмом.

— Что-о-о!!! — возмущенно проревел адмирал.

— Время, сэр. Каждый час был дорог. Обнаружена ваша комната и туннель между ней и базой пиратов. Найдены записи с координатами баз. Вот документы, — Лакки опять раскрыл папку. — А вот и первые фотографии баз. Это уже сегодняшняя почта. Ну так как, мистер Босс, не страшно?

Хансен съехал с кресла на пол, держась за сердце и хватая воздух ртом.

— Вы проиграли полностью и окончательно. И ни черта у вас не осталось, кроме поганой жизни. Я ничего не обещаю, но если вы сделаете, как я сказал, ее может быть удастся спасти. Вызывайте Ганимед.

Хансен беспомощно опустил голову.

На адмирала больно было смотреть. Страдающим басом он пожаловался:

— Как? Совет очистил камни?! Без… без консультации с Адмиралтейством?!

— Ну, Хансен, я жду.

Старик с трудом поднялся и вздохнул.

— Чего уж теперь… Где передатчик?

Конвей, Генри и Бигмен встретили Старра в космическом порту. Все четверо отправились прямиком в Планетный ресторан. Под окнами стеклянного кабинета сиял огнями вечерний город.

— Удачно, что Совет успел на базы раньше флота. Военные наломали бы дров и не решили бы ни одной проблемы, — сказал Генри.

Конвей кивнул.

— Ты прав. Через двадцать пять лет на камнях опять завелась бы пиратская нечисть. А ведь большинство джентльменов удачи понятия не имели о Сириусе. Обычные люди, может быть — с авантюрной жилкой. Надо убедить правительство амнистировать их. Всех, кроме очень уж замаранных.

— В самом деле, — вступил Лакки. — Помогая освоению астероидов, снабжая их водой и горючим, финансируя развитие дрожжевых ферм — мы строим мощную защиту на будущее. Лучшая защита от пиратства — мирное созидание.

— Знаю я этот мир! — сердито пробурчал Бигмен, — Все это до тех пор, пока Сириус опять не покажет коготки.

Лакки, улыбнувшись, отвесил Бигмену шутливый подзатыльник.

— Не грусти, дружище! Подумаешь, повоевать не пришлось. Неужели ты не можешь порадоваться небольшому отдыху?

— Извини, Лакки, — с упреком произнес Конвей, — но ты должен был нам сказать все начистоту.

— Я бы и сам хотел, но надо было разобраться с Хансеном одному. По личным причинам.

— А когда ты впервые его заподозрил? Когда узнал про запретную зону?

— Это был уже последний штрих. То, что он не отшельник, я понял через час нашей первой беседы на камне.

— Как ты догадался?

— Хансен признал меня сыном Лоуренса Старра. Значит, он действительно встречался с отцом. Но были две странности в таком узнавании. Во-первых, отшельник запомнил отца сердитым. А ведь сердитым, как вы мне рассказывали, он бывал крайне редко. «Ларри — весельчак», «Ларри — хохотун». Вот ваши обычные слова о нем. А во-вторых, Хансен на Церере не узнал ни вас, Конвей, ни вас, Генри. Даже имен ваших не слышал.

— Ну и что? — советники переглянулись.

— А то, что вы трое были неразлучны. В дружеской беседе отец обязательно бы вас помянул. Всему этому было одно объяснение — Хансен участвовал в нападении на корабль и убийстве родителей. Причем не простым пиратом — рядовой бандит такие хоромы не отгрохает. Четверть века назад ему было лет тридцать — возраст Энтона, самый сок для командира.

— Ах ты, черт возьми! — воскликнул Конвей.

— Лакки!!! — яростно завопил Бигмен. — И ты не пришил его на месте?!

Старр всплеснул руками.

— Как я мог?! На карту было поставлено слишком много, да что много — всё! Судьбы миллиардов людей! Вот и приходилось, скрепя сердце, быть вежливым. До поры до времени.

Лакки откинулся на спинку кресла и посмотрел на теплые огни города.

— Хансену грозит пожизненное заключение. Это похуже, чем быстрая смерть. Сирианцы покинули Ганимед. На астероидах — тишина. Мир на долгие годы. Для меня это лучшая награда. Мне кажется, отец бы меня одобрил. Как вы думаете?

ЛАККИ СТАРР И ОКЕАНЫ ВЕНЕРЫ

Lucky Starr and the oceans of Venus

1. Сквозь облака Венеры

Лакки Старр и Джон Бигмен Джонс покинули стены Второй Космической станции и не спеша направились к каботажному суденышку, которое уже поджидало их, распахнув шлюз. Несмотря на то что приятели были облачены в громоздкие и неуклюжие скафандры, их движения, несомненно, говорили о привычке к отсутствию силы тяжести.

Бигмен повернулся, чтобы еще раз взглянуть в сторону Венеры.

— Нет, ну это ж надо! Какая глыбища! — в который раз он не смог удержаться от восторга при виде планеты. Кажется, в восхищении дрожал каждый мускул его небольшого (5 футов 2 дюйма) тела.

Бигмен родился и вырос на Марсе. Он привык к красновато-коричневым почвам родной планеты, видел скалистые астероиды. Даже на Земле побывал — зелено-голубой. А тут вот — такая серо-белая громадина… Венера заслоняла собой половину небосвода. Космическая станция находилась на расстоянии двух тысяч миль от ее поверхности. Вторая станция, точно такал же, располагалась на противоположной стороне планеты. Две станции, служившие ангарами для прибывающих на Венеру межпланетных кораблей, делали виток за три часа, следуя друг за другом, как по наезженной колее.

Впрочем, хотя станции и крутились над самой поверхностью планеты, что-нибудь новое разглядеть не удавалось. Ни тебе континентов, ни морей, ни гор, ни пустынь, ни зеленых полей. Белизна — сверкающая белизна, лишь кое-где нарушаемая серыми линиями.

Белизна — вечно неспокойная облачность, окутывающая Венеру; серые же линии означали границу столкновения воздушных масс. Облака там проседали, и в них приоткрывались щели, в которые можно было разглядеть, что на планету падает дождь.