Хроники императора. Начало пути (СИ)

Полная потеря чувств, ни осязания, ни зрения, ни слуха. Просто разум, без тела, осознающий, что он есть, но не имеющий никакой связи с внешним миром. Если такой вообще есть. Что со мной? Я умер? Иргель, вот сука! Спокойная констатация. Странно, нет ни страха, ни злости, ни боли, ничего нет. Хотя какая боль, тела ведь тоже нет. Читал когда-то книженцию, там описывалось нахождение в полном "ничто", еще посмеялся - перемудрил автор, нафантазировал. Стоп! Разум разве может существовать без своего проявления на физическом плане, без мозга? А память, я ведь помню все, что было ранее, значит - мозг есть, а это означает и наличие тела. То есть я сейчас, истекая кровью, лежу все там же, а Иргель или даст мне умереть от ее потери, или остановит кровотечение, и что тогда? Как вернуть свои чувства? Как там было?

Рука на камне. Неизвестное воздействие, да, именно так и назовем, посредством контакта с рукой шибануло мне по мозгам. Тело отреагировало подскочившим давлением, лопнувшими сосудами и обильным орошением кровью всего и вся. Мозг в это время пережил мгновенную... переориентацию, нет... галлюцинацию, возможно... сбой, точно, сбой первоначальной настройки функционирования! После чего были потеряны все способы ощущения физического плана. Мда, на язык прямо так и просится: "Сбой в системе, требуется перезагрузка", прям компьютер получаюсь какой-то. Если дальше продолжить в том же русле, то я получил некую информацию, вредоносную или нет, неизвестно, которая или сама отключила меня, или послужила причиной. Значит, надо как-то прийти в себя, включиться, другого на ум ничего не приходит. Надеюсь, Иргель там все-таки решил проблему с моим кровотечением. Итак, с чего же начать?

Но сколько я не мудрил, как ни пытался просчитывать возможные варианты, так ничего толком и не придумал. А что делать, недостаток информации, а сделанные выводы из того, что имеется, ни к чему не привели. Или я что-то упустил?

- ...ер, ...стер, Алистер, таэсс ко нуи! - голос, сначала слышимый как сквозь вату, с прерыванием, но потом все отчетливее и громче, все настойчивее проникал сквозь завесу глухоты. Я слышу тебя, слышу! Говори, не переставай говорить, сволочь, я приду в себя, и ты пожалеешь.

- Алистер, Алистер! - две узких полоски света пробились во тьму. Мутные, как запотевшее стекло, они не несли никакой смысловой нагрузки, просто росчерки. Набежала тень, свет угас, но не исчез, тень ушла, но потом вернулась вновь, и вновь исчезла. Голос пропал, и мне оставалось только следить за игрой тени и света. Чья же возьмет? Свет олицетворял для меня в тот миг жизнь, надежду вернуться туда, в мир, надежду дышать полной грудью и вновь чувствовать, ощущать! Тень же была врагом, коварным и жестоким, способным забрать даже только маячившую вдалеке возможность. Но я мог лишь бессильно осознавать, не более.

И тут меня осенило. Глаза! Этот свет - мое зрение. Иргель что-то делает с моими глазами. Кровь! Веки слиплись, скорее всего, он их чем-то протирает! Точно, других вариантов не вижу! И оказался прав. Полоски света стали расширяться, и ввысь, и в ширину, но более четкой картинка не становилась. Я уже не наблюдал за этим светом как будто из темноты, будто находясь в стороне. Нет, теперь я четко ощущал глаза своими, смыкал веки, смотрел ими, и ничего не видел. Только свет, мутный, белесый свет...

- Алистер, таш саис, таш, - Иргель шептал, шептал с раскаянием и с грустью. Я моргал веками, слушал его голос, и сильнее всего хотел только одного, посмотреть ему в глаза, и спросить, зачем? Не было злости, не было ярости, от бывшего желания отомстить не осталось и следа. Обида? Не было и ее. Апатия? Отнюдь. Просто... как-то глупо все, и непонятно, чего он хотел, чего добивался, и добился ли? Не думаю.

Легкое покалывание пришло неожиданно, откуда-то издалека, и все усиливающимся прибоем стало омывать ледяными укусами мое сознание, с каждым разом накатывая все сильнее и сильнее, учащаясь и постепенно переходя в пугающий дискомфорт. Да, мне было неудобно и непонятно, волны тысячами игл проходили по моему телу, не оставляя ни одного живого миллиметра, с каждым разом все ускоряясь и ускоряясь, многократно усиливая неприятные ощущения. Стоп. Тело, я его снова чувствую. Оно онемело, это всего лишь кровь расходится по отлежавшимся участкам, скоро пройдет. Лучше, конечно бы, встать и пройтись, но я пока только могу чувствовать тело, не более.

И тут горячие волны, пришедшие вдруг извне, принялись разгонять холод тысячи игл, настигая и разбивая их, словно волнорезы морской прибой, оставляя лишь угасающую пену. Снова и снова я ощущал эту борьбу, не имея ни малейшей возможности помочь. Постепенно тепло вытеснило холод, руки и ноги уже не ощущались бесполезным придатком, но легкое шевеление - это все, на что я пока был способен. Мутный свет в глазах так и не исчез, слух вернулся почти полностью, обоняние тоже, и лишь тело немногим опережало зрение. Сколько это уже продолжается, не имел ни малейшего понятия. Минуту, две, полчаса, час, явно не больше. Хотя кто его знает, сколько длилось мое небытие.

Все это время я пытался шевелить пальцами, на большее просто не хватало сил, но не сдаваться же. Странная какая-то слабость. Тело ощущаю, а использовать не могу, только напрягаю какую-либо мышцу, и сразу же бетонной плитой падает усталость, не поднять, не сдвинуть. Будто камни ворочал. Устал. Поспать бы. Закрываю глаза. Пусть сон принесет забытье, а проснувшись, уже с новыми силами возьмусь за тебя по настоящему, тело...

Глава 4

Разбудил меня странный запах, приторно сладкий, даже чересчур, он забился в ноздри и, похоже, решил там поселиться надолго. Меня это не устраивало. Пытаюсь продуть нос, не помогает, сильнее, опять не то, да что же за издевательство. Прикрываю нос ладонью - ну хоть как то легче, не полностью, но помогло. И замираю, почти перестаю дышать. Сердце, наверное, пропустило удара два точно. Я слышу, я чувствую запахи, и я полностью владею телом. Мысль была настолько молниеносна, что не проснувшийся еще разум тупил страшно. Вернее, я тупил. И только когда поймал эту молниеносную за хвост, попытался открыть глаза. Что за! Черт, на голове какая-то повязка, и пахнет это от нее так. И наложить ее могла только одна особа. Еще мелькнула пугливая мыслишка, что мог стать немым, а сам уже позвал:

- Иргель? - неподалеку что-то закопошилось.

- Алистер, ун аэсам хорошо, - он отнял мою руку от повязки и прислонил к губам что-то твердое. Я поддался, и в рот потекла киселеобразная субстанция, скривившись, проглотил. Хреновый из тебя повар, Иргель, и тут переборщил с остротой. Стоп! "Хорошо" он меня не учил, но я четко помню, что он именно его сказал. В смысле, я понял его не как, допустим, английскую речь, когда понимаешь, что язык не твой, но знаешь, о чем речь, я понял, что он сказал, как если бы с самого рождения на нем говорил. Эта мысль зацепила меня и ненадолго погрузила в задумчивость. Иргель еще что-то говорил, но я так ничего и не смог понять, как ни старался. В итоге он утихомирился и затих где-то рядом. Часы летели медленно, и я опять задремал. Проснулся оттого, что Иргель начал снимать повязку, надежда, так и не умершая до конца, подняла голову... и бессильно опустила. Вместо мутного, но все же света, была темень, непроглядная.

И тут привычная уже отрешенность дала трещину, с досады хотелось выть и кричать, бить в землю кулаками и крошить зубами камни, хотелось выплеснуть всю ярость хоть на кого-то, хоть куда-то, за все, что выпало на мою долю, за все несправедливое и не заслуженное. В груди словно появился тугой ком, застрявший между горлом и грудью, где-то посередине, и мешал, давил, угнетал. Я отчего-то знал, чувствовал, от него нужно избавиться, это ненормально, оно чужеродно мне, прочь, прочь! Я представил, будто руками, в ярости, хватаю этот ком, и вырываю, выдираю его из себя, с корнями, со всей злобой, что он вобрал, со всем не моим, со всем не мной, и швыряю его во тьму, подальше от себя, ото всех, с криком, с клекотом, с кровью на губах... Тьма, сознание померкло.