Конунг. Вечный отпуск (СИ)

- Дитмар, - мягко прервал очередной спич, сидящий на троне. – Твой отец служил моему роду всю свою жизнь. Он был не просто воином, но и другом. Ты – ведешь мою дружину уже двенадцатое лето, и я всегда рад засидеться с тобой за кубком вина, эля, или даже этой сладкой рисовой гадости, что делают бывшие хозяева наших земель, но сейчас уже поздно. День был длинный, а завтра я хочу выехать на рассвете.

- …но господин!

- Постой, - взмахнул ярл тускло сверкнувшим желтым кубком, - я доверяю твоему мнению, поэтому призову две дюжины хускарлов из четырех, и со мной пойдут два бонда опытные в скрадывании дичи с братьями и старшими из сыновей. Вместе с ними нас будет более тридцати. Этого достаточно, поэтому давай еще раз о том, что именно видела стража угольной шахты, сколько из них, и постарайся отделить: что эти дурни себе напридумывали от того, что они и правда рассмотрели!

Осознав, что решение принято, и изменить его не получится, названный Дитмаром успокоился, снова сел на табурет, поерзал, устраиваясь удобнее, и на мгновение задумался.

- Если бы все это навысматривал только кто-то из воинов, десятник Харманд, сам знаешь, стар, но по-прежнему скор на руку, он просто отдубасил бы остолопа ножнами или древком его же собственного копья, - на губах мужчин всплыли практически зеркальные усмешки: когда-то они оба учились воинскому мастерству у лучшего мечника племени. - Но гонец подчеркнул, дракона видели оба дозорных, сам старина Харм, и сменщики, которых тот вел.

- Понятно. Теперь давай про этого «многоглазого дракона».

- Он был большой. Очень большой. Почти весь серый, хотя скорее цвета стали, но брюхо темно-синее. Летел быстро, намного быстрее, чем птицы и, гонец подчеркнул, не взмахивал крыльями, а держал их ровно: то ли собирался сесть, то ли падал. Еще от него шел дым. Много дыма.

- А что там с «глазами»?

- Парень сказал, что от самой морды и почти до хвоста, у него целый ряд одинаковых почти круглых глаз. Правда, сам он уверен, что это были не глаза, а ряд особенно крупной светлой чешуи… Может гонца все-таки разбудить?

- Брось, нам завтра вместе скакать почти до полудня, еще наговорюсь. Половину отряда посадим верхом, половину в колесницы, которые пригодятся на случай ранений, возьму его с собой возницей и расспрошу по дороге. Ладно, иди отдыхать, я сейчас тоже пойду.

Ярл Эрвин Сильный, ведущий Ивингов вот уже тридцать второй год, остался наедине со своими мыслями. Некоторое время еще он взвешивал, все ли предусмотрел, но в итоге забрал факел, и отправился спать, оставив темноту и тишину присматривать за резным, украшенным грозной кабаньей головой, троном.

* * *

Два с половиной дня пути через сплошной бурелом или нагромождения камней, подсохшего из-за летней жары русла, оставили пыльные следы на телах, одежде и душах бывших пассажиров рейса SU 150. Если чего и было вдоволь, так это трудностей и питьевой воды. Всего остального не хватало: комфорта, то тепла, то прохлады и, самое главное - еды. Разделив остатки запасов на ужин, к завтраку оставили лишь четыре яйца. На этот раз никто даже не произнес традиционную шутку про будущее кукареканье из-за такой диеты. Всем было понятно и без слов: еще пару дней при нынешних запасах, и сил хватит лишь на то, чтобы умереть.

Еще вчера людей разделило неторопливое, наполненное внутренними монологами, молчание. Они погрузились в перебирание того, что могло бы случиться, могло бы не случиться, хотелось бы, чтоб случилось. Лишь время от времени, обманутые тишиной и внешней сдержанностью окружающих, они пытались успокоить себя мыслями о том, что другие-то терпят. Но со стороны все выглядело еще хуже.

Заострившиеся черты, чуть подранная одежда, и настолько крошечные остатки самоуважения, что большинству его хватило лишь слегка потереть мокрыми руками лицо перед сном. Вечером Игорь единственный еще смог заставить себя ополоснуться целиком, но уже на утро этот подвиг оказался недоступен ни кому.

Замерзшие, после очередной ночи в горах, туристы с трудом заставили себя погрузить ладони в ледяную воду и теперь уже все ограничились скорее лишь ритуальным омовением. Последние четыре вареных яйца чуть притупили голод. Впереди был длинный, наполненный лишь жарой и упрямством день.

Ближе к обеду выяснилось, что настойчивым, Судьба иногда способна приготовить и небольшие послабления. Туристы вышли к участку леса, лишенному густых зарослей, завалов из старых деревьев или нагромождений камней. Идти стало легче, настроение заметно улучшилось, и народ решил немножко сдвинуть время привала.

«Вот ведь штука какая, четвертую ночь спим полураздетые, практически в обнимку, а только сегодня вдруг это осознал. Хорошо Катерина проснулась после меня – вот бы неловко получилось, если бы она поняла чем таким твердым я в нее упираюсь… Да, ем все хуже, но по-моему все-таки втянулся в этот дурацкий ритм, - идущий первым Игорь остановился, и скользнул подчеркнуто равнодушным взглядом по выпуклостям утомленных, но как выяснилось снова привлекательных соседок. – Мне бы сейчас чуток пожрать и я бы, наверное, даже чего-то смог».

Эта мысль показалась ему настолько странной и одновременно забавной, что парень не выдержал и рассмеялся. На заинтересованные взгляды остальных, он опять улыбнулся, и обозначил взмахи головой из стороны в сторону, мол, нет, не переживайте, если и схожу с ума, то пока это не опасно. Собравшись снова возглавить колону, Игорь напоследок снова бросил заинтересованный взгляд. Теперь уже персонально на Катю, которая как раз наклонилась, чтобы то ли просто поправить, то ли перевязать растрепавшиеся шнурки. И… перехватил встречный.

«А чего это она вдруг раскраснелась-то так?! Кажись, кое-кто сегодня проснулся на-а-амного раньше, чем я думал».

Если бы некто не чуждый телепатии оказался рядом и заглянул в мысли симпатичной коллеги, он бы легко подтвердил догадку. Однако это незамысловатая пикантность осталась не озвученной. С другой стороны, ну должны же у людей быть свои маленькие тайны.

* * *

Полдень. Ущелье Сырая расселина (6)

(6) Сырая расселина - Оу тхаб (янгон.), равнина перед входом в ущелье на долгое время раскисает и становится непроходима после весеннего таяния снегов в горах, при этом в самом ущелье от берега до берега заполняется лишь русло скромной, в остальное время года, речки.

На широкую поляну в нескольких часах ходьбы от входа в ущелье, где на короткий отдых устроились дружинники и бонды-охотники ярла Эрвина, выбежали два воина в одинаковых кожаных доспехах. Без щитов, но с ростовыми копьями и очень схоже украшенными топорами на поясах, они были схожи еще и лицами.

- Ярл, где ярл Эрвин! – требовательно произнес старший. – Это важно!

- Я здесь, Гослин, слушаю тебя.

- Господин, думаю, что сейчас янгоны уже нашли наши следы.

- Сколько их?

- Вдвое больше нас, и это воины: все кого мы рассмотрели в броне. Двух видели в хороших кольчугах, у шестерых - панцири из бронзовых пластин, стеганые (7) рубахи или кожаные куртки у всех остальных. Шлемы – больше чем у половины. И у них много опытных воев – не меньше двух дюжин носят мечи…

(7) Стёганка — доспешная одежда из множества слоев ткани, нередко набитая (в зависимости от региона) паклей, ватой, конским волосом и иногда пропитанная солью. В зависимости от эпохи, региона и сословия считалась либо доспехом, либо поддоспешником.

- …ты сказал «хорошие кольчуги»?

- Да, ярл, кольчуги до колен, длинные рукава, железные вставки от ладони до локтя, на груди, животе, и за ними несли шлемы с железными личинами. Все как и должно… Двух жрецов (8) мы видели точно.

(8) Воины-жрецы – служители янгонского бога войны Дхар Кайшина (Дхарр ко Айшинн -  Хозяин мечей), по праву считаются лучшими бойцами этой части Ойкумены, однако серьезного влияния на противостояние с фризами не оказали. Ни в одной битве, за более чем 2000-летний конфликт, не упоминаются более 24 жрецов.