Конан и честь империи

– Погодите, а этот? – вмешался Рэф, указывая на оставшегося в одиночестве покойного охранника. – Вы его что… нам оставляете?

– Причем совершенно бесплатно. Это всего лишь асирский простолюдин, – бросил через плечо гипербореец. – Унтамо пользовался его услугами, но теперь он нам ни к чему. Советую отправить труп его сородичам с надлежащей сопроводительной для погребения по принятому в Асгарде ритуалу… Не припомню, у них полагается жарить покойников для совместного поедания всем кланом или скармливать воронью?

После довольно продолжительной и яростной перепалки, в ходе которой даже гиперборейский письмоводитель проявил некоторые признаки человеческих чувств, тело злосчастного асира все же вынули из подводы и уложили под навесом во дворе посольства. Эгарнейд скрылся за дверями, всем своим видом изображая оскорбленное достоинство. Не удержавшись, Грайтис украдкой сделал ему вслед неприличный жест.

Скверно начавшись, день продолжал и дальше катиться по ухабистой дорожке. Удивляться не стоило – если зимой и осенью Вольфгард представлял из себя тихий и сонный город, по самые крыши заваленный снегами, то весной и летом жизнь начинала бить ключом, особенно в праздничные и ярмарочные дни.

А тут еще, словно назло, вдобавок к уйме торговцев, перекупщиков, караванщиков и хуторян из отдаленных провинций пожаловали не кто-нибудь, но сам аквилонский король с супругой и изрядной кучей прихлебателей!

Лично против Аквилонца никто ничего не имел, но вот его свита, похоже, не отличалась особым уважением к традициям чужой страны. В городской Управе скопился целых ворох остающихся пока без ответа жалоб, а взаимное недовольство горожан и приезжих грозило в ближайшем будущем обернуться шумным выяснением отношений. Такое впечатление, будто в последние седмицы обитатели и гости столицы Пограничья твердо задались целью извести капитана городской гвардии и его подчиненных.

У ворот гиперборейского посольства ширриф и его помощник разъехались в разные стороны, договорившись встретиться ближе к вечеру на обычном месте – в таверне «Корона и посох» под стенами замка. Порой Грайтис задавал себе вопрос: не переместить ли Охранную управу в питейное заведение, ибо за разрешением своих тягот люди сперва направляются именно туда, а уж потом вспоминают о доме на Медвежьей улице. Рэф собирался взглянуть, как обстоят дела на Торговой площади, наводя порядок, разбирая неизбежные склоки по поводу дележа мест и заодно прислушиваясь к новостям. Грайтис, прихватив с собой десяток человек, решил проехаться по близлежащим кварталам.

Переполненный город бурлил. Повсюду, обрастая по пути самыми невероятными подробностями, разгуливали слухи о жутком происшествии в «Снежной ящерице». Мелкие стычки в тавернах и на постоялых дворах неизбежно завершались драками, городская тюрьма трещала по швам, не вмещая всех задержанных. В скором времени, прикинул Грайтис, нарушителей спокойствия придется отправлять в подземелья коронной цитадели, а это придется чрезвычайно не по душе как тамошнему коменданту, так и его подчиненным.

Довершая список неприятностей, у самых дверей «Короны и посоха» ширрифа настиг гонец с безрадостным известием – через два-три дня следует ожидать возвращения Эртеля и гостей из Аквилонии, уезжавших на охоту в леса. По приезде Его величество потребует от градоправителя подробного отчета о столичных неурядицах, это уж как пить дать. Может, встретить короля торжественным вручением прошения об отставке? Нет, проверено еще в минувшем году – не отпустит.

В трактир сегодня набилась едва ли не четверть населения Вольфгарда. Владелец, достопочтенный Юшта Далум, заметив вошедшего Грайтиса, только руками сокрушенно всплеснул: место, куда посадить почетного гостя, отыщется, но спокойного разговора никак не получится. К тому же добрая часть посетителей встрепенулась, готовясь обрушить на голову ширрифа сотню различных и не всегда доброжелательных вопросов.

Пришлось торопливо удалиться, заодно распрощавшись с мечтами о роскошном горячем ужине. Во дворе таверны Грайтис столкнулся с собственным помощником – усталым и задерганным.

– Горожане точно с ума посходили, – мрачно сообщил Рэф. – Скоро вспыхнет мятеж и нас вздернут на главной площади. Хочешь выслушать длиннющий перечень сегодняшних происшествий? Тебе понравится. Давно не случалось ничего подобного.

– Мне бы пожрать, – честно признался бритуниец. – Бунты пусть король усмиряет, он уже по дороге в столицу… Слушай, есть идея. Не станем вышвыривать посетителей Далума на улицу и лишать его законного дохода. Я знаю место, где нам чрезвычайно обрадуются, посочувствуют нашей тяжелой доле, дадут полезный совет и накормят до отвала. Устроим набег на владения королевского волшебника!

– Так нет же его в Вольфгарде, – напомнил Рэф. – Он еще в начале лета укатил в Чарнину, копаться в тамошних старинных развалинах. То ли руины Пифона там ищет, то ли крепость альбов, не помню в точности.

– Именно это я и имел в виду, – невесело хмыкнул Грайтис. – Зато Ренисенб дома, в крепости.

– Ах, Ренисенб, – с нарочито безразличным видом кивнул помощник. – Ну-ну.

… Должность придворного магика в Пограничье уже добрую четверть века занимал один и тот же человек – Тотлант, уроженец Луксора Стигийского, прихотью судьбы заброшенный в далекую полуночную страну и решивший, что именно здесь стоит провести остаток жизни. Стигиец водил близкую дружбу с предыдущим королем, Эрхардом (который, собственно, и уговорил его остаться в Вольфгарде), по мере сил помогал новому правителю и справедливо числился среди наиболее уважаемых людей королевства Пограничного.

В последние годы у господина Тотланта появились два новых увлечения, занимавших почти все его время. Во-первых, основанная им магическая школа, называвшаяся «Радугой» и располагавшаяся лигах в десяти к Полуночи от столицы, в чрезвычайно живописном Краю Водопадов. Во-вторых, упомянутая Ренисенб эш’Шарвин. Это сокровище Тотлант раздобыл лет пять тому во время визита на Полуденное Побережье. По мнению волшебника, она воплощала в себе множество замечательных черт, и, что немаловажно, успешно овладевала тайнами колдовского искусства.

Вопреки пугающим слухам об уроженцах далекой Стигии, подруга магика оказалась смешливой, общительной, гостеприимной и не слишком жаловалась на постоянные холода Пограничья. Ее только огорчало, что местный климат пришелся не по душе ее домашним любимцам, маленьким змейкам с оранжевой чешуей, поселившимся в ящике перед всегда теплившимся камином. Обладавшие скверным нравом песчанки дружно шипели на любых посетителей, не изменив своей привычке и сегодня. Покойный король Эрхард, заглянув как-то на огонек к придворному волшебнику и узрев пресмыкающихся обитателей деревянной коробки, немедля прозвал ее «походным капищем Сета». Название прижилось, несмотря на возмущение Ренисенб, доказывавшей, что люди имеют полное право содержать дома как редкую золотистую кхитайскую кошку, так и безобидных крапчатых полозов из Сухметской долины.

Три плоские головки раскачивались над краем «капища», словно прислушиваясь к непонятным людским разговорам. Четвертая изображала живой браслет на тонком запястье хозяйки – смуглой и большеглазой черноволосой женщины. Иногда Грайтис ловил себя на размышлениях о том, что госпожа Ренисенб слишком хороша для безвестного прозябания в захолустье. Ширриф старался держать подобные мысли за семью замками в самом темном уголке, если уж не получается совсем от них отделаться.

Несговорчивое искушение упрямо напоминало о себе, становясь особенно настойчивым, стоило месьору Тотланту на сколь-нибудь протяженный срок удалиться за пределы Вольфгарда. Грайтис надеялся, что женщина ни о чем не догадывается, хотя кто ее знает… Вдруг колдунью искренне забавляют неуклюжие попытки капитана городской стражи малость приударить за ней?

Веселое оживление стигийки, вызванное приходом незваных гостей, сменилось задумчивостью (когда наскоро перекусивший Рэф изложил собранные за день новости), и окончательно сгинуло после описания события в «Ящерице» и пересказа беседы в гиперборейском посольстве.