Три Мира Надежды

“Надо же, совсем местные нацисты оборзели, - ускоряя шаг, подумала Анна. - И куда лезут, маленькие?”

Она ошибалась. Начинающий лысеть мужчина в дорогом сером костюме, стоявший на чердаке дома в ста метрах от нее от души чертыхнулся и нажал кнопку микрофона.

- They deceived us! Damned Russians! Kill her!

(Они обманули нас! Проклятые русские! Убейте ее!)

Словно наткнувшись на невидимую стену, Анна остановилась, настороженно оглядываясь вокруг.

“Падай на землю!” - заорал какой-то голос в ее голове. Но гордость не позволила ей послушаться.

“Не дождетесь, фашисты долбанные”, - тихо сказала она и нащупала ауру человека, отдавшего страшный приказ. С крыши одного из окрестных домов прилетела пуля и ударила точно между лопаток.

- Control shot in the head! (контрольный выстрел в голову) - приказал бледный, как смерть, человек на чердаке. Попытался вытащить сигарету, но правая рука уже не слушалась его. Хотел сделать шаг - и нога предательски подвернулась, он грузно осел на пол, вместо слов из губ вырвалось невнятное мычание. В местной больнице, куда его доставили через пятнадцать минут, диагностировали острый ишемический инсульт.

АЛЕКСЕЙ И ДАША.

ПРЕДАТЕЛЬСТВО И ГИБЕЛЬ ГЕРОЕВ

Молодая светловолосая женщина, сверившись с указателем, свернула на одну из дорожек стокгольмского парка Хага, и через несколько минут неспешной ходьбы вышла к Дому бабочек. Человек, которого она искала, сидел на скамейке во второй беседке справа.

- Что случилось? - спросила она, осторожно садясь рядом

с ним. - Это все очень неожиданно и рискованно. Ты уверен, что за тобой не следят?

- Не следят, Даша, - вздохнул Алексей. - В этом уже нет необходимости. Пять дней назад на встрече “двадцатки” в Рейкьявике кое-кто пошел навстречу заокеанским друзьям и нас обменяли на одно очень сомнительное торговое соглашение. Впрочем, что

я говорю - не обменяли, конечно, просто сдачу не стали требовать. Отдел будет расформирован, а нашего подразделения больше нет, и никто не вернется обратно. Заранее приехавшие ребята не вышли на связь. Не прибыла в Стокгольм резервная группа “Эльфийский клинок” из Парижа. Недоступна Аня, а ведь паром из Риги пришел шесть часов назад.

- Аня? Она же могла заговорить всех, кроме тебя и меня, заморочить голову, заставить поверить во что угодно…

- Могла… Ей уже давно не доверяли, боялись, и я, как мог, преуменьшал ее возможности, говорил, что от цыганки, найденной где-нибудь на вокзале, было бы больше толку. Кажется, не все поверили… Поэтому ее, сегодня, просто убили. Выстрелом в спину.

Даша опустила глаза и стиснула зубы.

- Знаешь, кто руководил операцией с их стороны?

- Почему же ты не позволил мне убить его в Праге?

- Лембински не игрок, а исполнитель, - пожал плечами Алексей. - Не он, так еще кто-нибудь… К тому же, то, что успела сделать с ним Аня - на мой взгляд, это хуже смерти.

Они замолчали.

- Я несколько лет собирал людей, десятки раз проверял их, прежде чем доверить серьезное дело, этот киношный Джеймс Бонд был мальчишкой по сравнению с ними. А наверху решили, что незаменимых людей нет и, как считают, очень выгодно всех продали. Мы последние, Даша. “Покупателям” известно все: зачем мы здесь, куда и за кем придем завтра… Поэтому затаились, сняли наблюдение, боятся спугнуть. Меня они слишком хорошо знают, и из этой поганой псевдонейтральной страны уже не выпустят. Но

у тебя есть шанс. Ты всегда была лучшей из всех и будет очень жаль, очень обидно потерять тебя. Я берег тебя, как мог, и почти никто не знает о тебе. А остальные не знают правды. Беги, киска.

Я верю, ты сможешь уйти и добраться до дома. Но, имей в виду, наш куратор не в курсе и за проваленное задание ты получишь сполна. Правду не говори, все равно не поверят. Наплети ему что-нибудь, не важно, что. Оперативные задания за границей тебе, конечно, уже не доверят. Будешь работать референтом в каком-нибудь отделе. Многие так всю жизнь с 9 до 17 бумажки перебирают - и ничего, счастливы. И ты привыкнешь, со временем.

- Я никуда не уйду, - схватила она его за руку. - Пожалуйста, пойдем вместе. У нас, наверное, есть пара часов. Даже ты не знаешь, на что я способна сейчас. И мы вырвемся, я обещаю. Не оставляй меня.

- От чужих уйти можно, а от своих - нет. Они уже обещали мою голову и сдержат свое слово. Если не сегодня в Стокгольме, то завтра в Амстердаме или в Лондоне. А, может быть, и в Москве. Ты привлечешь к себе внимание и тоже пропадешь, зря погибнешь, если будешь рядом со мной. Пойми это.

- Я согласна пропасть и погибнуть вместе с тобой.

- А я - нет.

Они замолчали.

- У нас есть друзья, - сказала Даша. - В Китае и Вьетнаме,

в Боливии, Венесуэле, Кубе и Никарагуа.

- Ну, и сколько мы продержимся там? Еще несколько лет? Да

и противно мне будет от наших же ребят прятаться.

- А отомстить? - глухим незнакомым голосом спросила Даша. - Не хочешь? За наших ребят. И здесь, и там. ЗА ВСЁ И ЗА ВСЕХ.

- Кому отомстить? - невесело усмехнулся Алексей. - Президенту?

- И президенту тоже. Всем. Кому скажешь. Я уйду из ФСБ, растворюсь, исчезну, меня никто не найдет. А потом они начнут умирать. Один за другим. Или ты больше не веришь в меня? И в себя тоже?

- И чего мы добьемся? Дестабилизации ситуации в стране? Нет, Даша, давай мы, все-таки, не будем заниматься благотворительностью и делать такие щедрые подарки нашим врагам.

- Значит, приносишь себя в жертву? Да, Алексей?

- Все не так печально, Даша, не грусти. Я ведь уже прожил лучшую половину своей жизни, не так ли? Было бы глупо, да и невозможно, отрицать это. Стоит ли так уж сильно дорожить худшей? Ты когда-нибудь задумывалась о том, что именно скрывает за собой, казалось бы, невинная формула пожелания “долгих лет жизни”? На самом деле ведь человеку желают старости: прогрессирующей слабости, одышки и боли в сердце, плохой памяти, головокружений, мучительных проявлений остеохондроза… Слишком долго пришлось бы перечислять все эти весьма сомнительные “удовольствия”, которые дарят нам долголетие и долгожительство. Я слышал много пожеланий - искренних и не очень, шутливых

и серьезных, умных и глупых, но лучше, чем в одной из песен, не сказал никто. “Если смерти - то мгновенной, если раны - небольшой”. Ты ее когда-нибудь слышала, Даша? Я так и думал. Кто-то заменяет хорошие, правильные, сильные книги, стихи и песни подделками и фальшивками. А потом мы удивляемся, почему у нас так много фальшивых учителей, депутатов, чиновников и солдат. Но я отвлекся. В моем случае второй вариант, с небольшой раной, невозможен. Я не хочу слишком сильно обрадовать наших заокеанских друзей. Ты понимаешь меня?

- К сожалению, понимаю, - тихо ответила ему Даша.

- Мне не на что жаловаться: я занимался любимым делом

и сражался за свою страну. Порой ошибался, но старался, как мог, не все получалось, но кое-чего все же, надеюсь, добился, а иногда даже был счастлив. Ты знаешь, почему я позвал тебя? Не только для того, чтобы предупредить и попрощаться. Окажи мне ЭТУ услугу. Не хочу стреляться, как в плохом шпионском фильме. Газеты шумиху поднимут. И, самое главное, человека, который предупредил, подставлю. Уже невозможно ничего изменить. Так будет лучше и проще для всех. Похоронят за государственный счет, на могиле скажут хорошие слова, семья будет получать пенсию…

Я очень на тебя надеюсь. Ты поможешь мне?

- Да, - чуть помедлив, ответила Даша.

- Спасибо.

Алексей протянул ей руку, почувствовал легкое, едва ощутимое прикосновение.

- У меня еще примерно две с половиной минуты? - спросил он.

- Может быть, даже три. Вполне достаточно, чтобы сказать тебе. Молчи и не говори ничего. Все это время я работала не на ФСБ, и не на правительство. Я всегда презирала этих толстопузых генералов, бессовестных депутатов, министров, похожих на олигархов, и олигархов, которые ведут себя, как министры. Я даже не встала бы с дивана, если бы они посмели что-то приказать мне. Но несколько лет назад ты позвал меня - и я пришла, и теперь уйду вместе с тобой. Я люблю тебя, Алексей. Уже давно,