Песнь кецаля

– Чем это ты его, Фриц? – сипло спросил Адам, продолжая тереть рукой горло.

– Да вот, – толстяк поднял из вороха чёрной ткани тонкий матовый нож.

– Это один из тех сувениров, которые тебе подарил сеньор Педро?

– Ага, – подтвердил Думкопф.

– Ничего себе, – Крюгер взвесил в руке необычно тяжёлый нож. – Так вот чем можно убить этих тварей.

И охотник за артефактами вдруг вспомнил красивую и одновременно ужасную легенду об ацтекском царстве мёртвых Миктлане, где умершего поджидали страшные ловушки, одна из которых была ливневым дождём из лезвий обсидиана.

Случайность?

Адам не верил в случайности.

– Сколько их у тебя?

– Сколько чего? – не понял Думкопф.

– Ну, ножей сколько? – нетерпеливо повторил Крюгер.

– Да, вроде, шесть…

Толстяк полез в бардачок джипа.

– Да шесть.

– Значит так, – Адам задумчиво погладил подбородок, – три оставь себе, остальные отдай мне.

Думкопф послушно поделил оружие. Распихав ножи по карманам, охотник за артефактами брезгливо поднял с земли чёрный балахон погибшего незнакомца. Балахон был сшит из странной грубой ткани.

– Э… герр Адам? – испуганно прошептал Фриц. – Вы что это собираетесь с этим делать?

– Я это надену, – довольно сообщил Крюгер, встряхивая балахон.

– Да вы что?

Игнорируя яростные протесты помощника, Адам быстро облачился в чёрный балахон и, натянув на голову капюшон, предостерегающе погрозил оторопевшему Фрицу пальцем.

– Смотри мне, герой, не перепутай меня с кем-нибудь из этих, – охотник за артефактами кивнул в сторону освещённой лунным светом пирамиды. – В облако светящейся мошкары я, конечно, вряд ли превращусь, но моего общества ты лишишься до конца своих дней, если конечно совесть позволит тебе жить с грехом на сердце.

Толстяк испуганно закивал, опасливо таращась на зловещую поляну.

– Ну что ж, – Крюгер оправил складчатые рукава своего балахона, – идём! Не будем заставлять прекрасных дам нас ждать. В конце концов, это неприлично.

– Ох, не нравится мне всё это, – прошептал Фриц, заглядывая в чёрный пролом стены древнего ацтекского храма.

Из пролома веяло сыростью и каким-то странным запахом, вызывавшем почему-то ассоциации с больницей.

– Да мне тоже это не очень нравится, – согласился с помощником Адам. – Слушай, что за странный запах? Так, по-моему, пахнет йод.

Немного в нерешительности постояв у пролома, Крюгер наконец-то сосредоточился в соответствии с древней боевой тайской техникой, до предела обострив все свои чувства.

– Я пойду первым, – спокойно сообщил он Фрицу и решительно вошёл в тёмный пролом.

От пролома вниз вели высеченные из камня ступеньки, покрытые влажным мхом. Крюгер несколько раз поскользнулся, но, слава Богу, сумел удержать равновесие и не упасть. Идущий сзади Думкопф намертво вцепился боссу в рукав балахона.

Невдалеке послышались голоса. Адам остановился, прислушиваясь. Но разобрать, о чём говорили, было невозможно. Ещё немного спустившись вниз, незваные гости очутились у огромного входа, ведущего в освещенное светом горящих факелов помещение. Рядом имелся весьма удобный каменный выступ, являющий собой идеальный наблюдательный пункт.

– Фриц, пригнись, – едва слышно приказал Крюгер.

Спрятавшись за выступом, Думкопф с Адамом смогли лицезреть довольно странную картину. В дальнем конце зала находились четыре удивительных каменных столба, покрытые замысловатой резьбой. К двум из них за железные, вбитые в камень кольца, были прикованы девушки. Смуглый парень лежал посередине помещения на плоском каменном столе. Совершенно обнаженным. Над его распростёртой фигурой застыло несколько чернобалахонников, совершающих какой-то непонятный ритуал.

Адам присмотрелся повнимательней.

Чернобалахонники припали губами к телу парня. Один присосался к груди, второй к руке, а третий облюбовал ступню юноши.

– Герр Адам, – с содроганием прошептал Фриц, – опять геи! Нигде от них спасу нет, от проклятых.

– Тише, болван, это не геи, – зловеще прошипел Крюгер, – это кое-что похуже.

Один из чернобалахонников резко дернулся, оторвавшись от левого запястья парня и, утерев рукавом окровавленные губы, стал неистово отплёвываться.

– Так ведь это… – начал было толстяк.

– Правильно, вампиры, – подтвердил Адам.

– Уж лучше бы они оказались геями, – хрипло посетовал Думкопф, которому в этот момент захотелось оказаться где-нибудь очень далеко отсюда.

Вампиры почему-то странно скулили и терли глаза.

– Тотек! Тотек! – внезапно отчётливо раздалось в зале и это слово (или имя?) гулким эхом заметалось под сводом мрачного храма.

Рядом с каменным столом, к которому был привязан смуглый парень, вдруг заструился туман. По воздуху пробежалась волнистая рябь и из мутного марева появилась высокая фигура в алом.

Остальные чернобалахонники застыли, чуть наклонив головы в немом приветствии своего повелителя.

– О, а вот и граф Дракула собственной персоной, – прошептал Фриц, которому от чего-то вдруг стало очень весело.

Крюгер нехорошо посмотрел на помощника, хотя приступы веселья в опасных ситуациях на толстяка накатывали не впервые. Нервы у Фрица были железные, впрочем, как и у Адама.

Незнакомец в алом балахоне что-то коротко бросил своим подчиненным, после чего медленно повернулся к Бетси. В происходящем было что-то от театральной постановки, и у Крюгера даже мелькнула мысль, а не прячется ли где-нибудь поблизости и сам режиссер.

Алый капюшон опустился на плечи.

Адам непроизвольно выматерился.

Незнакомец в кровавом балахоне оказался никем иным, как Саймоном Джентри. Человеком (человеком ли?), нанявшим Крюгера для поездки в Мексику. Коллекционером, любой ценой желавшим заполучить золотое сердце Уицилопочтли.

Что-то здесь не вязалось.

Адам встряхнул головой, но наваждение никуда исчезать и не думало.

– Вы?!! – глаза Бетси МакДугал округлились.

«Чёрт! – подумал Крюгер. – Она тоже его знает. Но тогда получается, что…».

Адам больно впился зубами в нижнюю губу.

В принципе его и раньше подставляли, но на этот раз ему впервые заплатили за это деньги.

Саймон Джентри галантно поклонился.

– Да, мисс МакДугал, это я. Не скрою, но я рассчитывал, что мы встретимся с вами в более м… м… располагающей к приятной беседе обстановке.

– Проклятый ублюдок! – внезапно закричала Труди, исказив бледное личико. – Чтоб ты сдох, кровопийца!

Джентри лишь мельком взглянул на девушку, и та сразу поникла, свесив вниз голову с растрепавшимися длинными волосами.

– Э… – дёрнулся Фриц, но Адам успокаивающе похлопал помощника по плечу, мол, не всё ещё потеряно.

– Не беспокойтесь, пока я не причинил ей вреда, – вкрадчиво произнёс Джентри, – она всего лишь немного поспит.

– Что всё это значит? – глаза Бетси пылали гневом.

– Я объясню, – кивнул Джентри и, подойдя к алтарю, внимательно посмотрел на распростёртого на каменном столе парня.

Черты лица старика отвратительно оплыли, по телу пробежала волнистая рябь, словно вся его фигура состояла из чудом застывшей воды. Мгновение, и перед ошарашенной Бетси стоял смуглолицый Хоакин, собственной персоной и мило ей улыбался.

Мисс МакДугал медленно перевела взгляд на бесчувственное тело парня. Затем так же медленно посмотрела на преобразившегося Джентри.

– Живая материя не имеет границ, – весело усмехнулся псевдо-Хоакин. – Во всяком случае, для меня…

– Вампир-оборотень? – удивлённо прошептал Думкопф. – Это уже покруче Стивена Кинга.

– Классику, болван, надо читать, – тихо огрызнулся Адам, – Брема Стокера. А теперь, заткнись.

– Саймон Джентри действительно когда-то существовал, – спокойно продолжил оборотень, неспешно прохаживаясь по залу. – Мне пришлось на время занять его место. Полагаю, вам лучше не знать, что с ним произошло в дальнейшем.

– Кто вы такой? – жестко спросила Бетси, с тревогой посматривая на безвольно висящую рядом Труди.