Дети Смерти

«О, Великие боги! Вы не позволите, чтобы я…»

«Убив не по своей воле отца, оказался убийцей…»

— Друга, — в ужасе прошептал Дэн.

Он еще надеялся, хотя интуиция подсказывала ему — чуда не произойдет. Пальцы унрита (он едва ощущал их) коснулись лица убитого. Дэн нащупал складку губ. Мясистый с горбинкой нос («Нет, нет. Это не он»), затем коснулся левого уха. Рука скользнула к правому.

Правого уха у убитого не было.

Вместо него — отвратительный нарост. Ошибиться было невозможно.

— Бигги! — с безумным шепотом, который казался страшнее крика, отшатнулся от распростертого на полу тела унрит.

Он пребольно стукнулся головой о низкий потолок, но боли не чувствовал. Сгусток пыли, сорвавшись с грязного потолка, забился ему в ноздри — он невольно вдохнул, и:

— А-а-а-пчхи!

Нет!

— Пчхи!

Дэн чихал и плакал. Плакал и смеялся. Он упал на пол и — откуда только силы взялись? — бился об пол, о стены, о металлических хисс, как выброшенная на берег рыба, моля о том, чтобы боль, которую он причинял и без того израненному телу, скорее убила его.

Между тем дверь «ловушки» в очередной раз бесшумно скрылась в стене, и узкий проход озарился тусклым светом мерцающих в глубине «ловушки» нотасов. Свет показался унриту ослепительным. Во мгновение ока его обезумевший взгляд охватил всю картину пиршества Унры. Обгорелые тела Кера и Тора. Измазанное кровью и оттого кажущееся еще более удивленным лицо Малыша. Его собственные окровавленные ладони. «О! Светлей…»

Крик замер у Дэна в груди.

Кошмар не кончился. Он только начинался.

Из «ловушки» вышла заплаканная («а волосы у нее не такие уж и золотые») Мирилла. Первый раз в жизни унрит понял, насколько страшной может быть неземная красота. Прекрасное лицо Мириллы озарила испуганная улыбка. Девушка потянулась к унриту. Губы ее что-то шептали:

— Дэн! Как хорошо, что ты здесь!

Или ему послышалось?

— Как хорошо!

— Хорошо? А чего ж хорошего? — прошелестели его губы в ответ, между тем, как все тело резко подалось назад. — Не подходи.

— Почему, Дэн?

— Не подходи.

Зубы стучали. Новый кошмар пробудил уже угасавшую волю к жизни. Унрит не то прошипел, не то проскрипел еще раз:

— Не под-хо-ди.

— Какой ты страшный, Дэн. Где Ирд? Что с ним? И что все это значит? — шагнула к нему Мирилла.

«О! Если эти твари могут заставить видеть, значит, и…»

— Стой. Там. Где. Стоишь.

— Но почему? Если я хочу… — она перешагнула через обгоревшее тело «капюшона». — А Кер? Где Кер?

«Ну да, именно эти вопросы она и должна задавать. В твоем представлении, Дэн. Об Ирде. О Кере. Сейчас она спросит…»

— Ои! А это кто? — Девушка указала заметно дрожавшей рукой за спину унрита. Туда, где лежал окровавленный Биг.

— Дэн, что произошло? — она едва не плакала. В таком состоянии Дэн ее еще не видел.

О! Эти твари могут все.

— Я спустилась вниз («а куда ж еще?» — подумал унрит). На этой штуке, — девушка показала на открытую за ее спиной «ловушку». — Я искала… Ирда. Там… внизу… то же самое. Коридоры. Ходы. Странные звуки. Очень странные. Я никогда, — она судорожно сглотнула, — никогда не видела таких… снов. Это ведь сон, да?

«Кошмарный», — подумал про себя унрит.

Мирилла уже перешагнула мертвого Тора. Дэн, отступая, перелез через холодное тело маленького уродца и, словно щитом, прикрылся им. «Если оно уже выпустило, что там у него? щупальца? ему придется перебраться через тебя, Биг. Прости». В голове звенело. Слабость во всем теле делала движения унрита беспомощными, как у грудного младенца.

— Он… жив?

— Кто? — прошептал, продолжая свое нелепое отступление, унрит.

— Ирд.

— Вряд ли.

«И ты это знаешь лучше меня».

— Он… здесь?

— Нет.

— А Кер?

Унрит вздрогнул.

— Он мертв.

— Ты напуган. Чем?

Лицо Мириллы двоилось, троилось. И руки ее все больше походили на огромные пятипалые щупальца. Она словно плыла по воздуху. Так, как плыл тот мнимый Дэн, когда унрит ранил неведомого магрута.

— Ои, как ты побледнел.

Ее губы отвратительно шевелились.

— У-хо-ди!

— Но… Но мне некуда уходить, — она развела руками.

— Т-тогда я вынужден буду… — на мгновение в глазах унрита потемнело, и он умолк, собираясь с силами.

— У тебя кровь. На щеке, — донесся откуда-то издалека ее голос. — Ты ранен?

— Н-не важно, — выдавил из себя унрит. Зрение возвращалось. — Я… я не договорил.

— О чем? — просто спросила девушка.

О! как она была близка. Еще несколько хор тому назад он был бы счастлив такой близостью. Теперь он медленно умирал.

— Убить, — язык с трудом выковырял это слово из пересохшего рта.

«Не смогу», — подумал унрит. Потом вспомнил, что его меч, его! остался в груди бездыханного… «Да и нечем уже», — обреченно подумал он.

— Убить? Меня?! — Мирилла уже склонялась над ним. — Да ты спятил, Дэн!

«Это было бы неплохо», — мелькнуло в угасавшем сознании унрита. Что-то темное коснулось его лица, и он понял, что это сама Смерть.

Ловушка захлопнулась.

Хайр отступил и засеменил прочь. Он несколько раз оглянулся, будто прощаясь с неподвижно лежащим на грязном полу человеческим телом. И хотя кругом плескалась непроглядная тьма, хайр мог разобрать все: и бессмысленно хлопающие глаза, и непроизвольно сжимающиеся в кулаки до хруста в костях пальцы. Хайр не видел. Он чувствовал.

Мысли путались. Хуже. Они сливались в одно русло, и почти невозможно было разобрать, где несет свои воды чистая река человеческого сознания, где мутный поток низменных инстинктов хайра.

Брр!

Однако Ирд не спешил. Лишь необыкновенные чувственные способности магрута могли помочь ему сориентироваться в хитросплетениях ходов лабиринта. Только с их помощью он мог бы попытаться отыскать безопасную дорогу назад. Ведь хайр явно был не один.

Где-то впереди призывно заверещала самка, и Ирд заставил магрута свернуть в один из боковых ходов. Интимная жизнь этих мерзких существ его не интересовала. «Ну же, давай», — подтолкнул он недовольного вмешательством в свою личную жизнь хайра. Странное дело — сейчас Ирд уже не ощущал в примитивном сознании того, что раньше. Чужой воли, подобной его собственной. Их воли. Их ненависти. Его настигли, и в этом не было ничего удивительного. Удивляло другое: почему они оставили хайра в покое?

Новый ход оказался просторнее предыдущего, и хайр двигался куда проворнее. Его многосуставчатые гибкие лапы легко отталкивались не только от пола, но и стен, и металлических хисс сооружения Древних. Ему ничего не стоило пробежаться и по потолку.

Вскоре впереди показалось нечто, к чему хайр отнесся с явным безразличием. Сознание же Ирда с трудом угадало в странных ощущениях, которыми сигнализировал о себе незнакомый предмет, глазастый нотас. Запах крови, который не успел рассеяться за несколько хор, прошедших со времени развернувшихся здесь событий, лишь подтвердил догадку Ирда. Перед ним был вход в «ловушку».

Что ж, путь к спасению казался не так труден. Если не появятся хайры. Впрочем, оружие у него есть. Голова. Меч. Воля. Не так уж мало. Он сдался, но не побежден. Его заставили опустить меч, что ж, он поднимет оружие снова. И никто не сможет его остановить. Прочь. Прочь. Из хайра…

Липкое. Очень. Как будто вязнешь в болоте, и грязь комьями налипает на одежду, руки, лицо. И вот уже высовываешь, задыхаясь, из мутной жижи рот, отчаянно хватаешь легкими воздух. Глоток. Еще глоток.

Все.

Грязь уже в тебе. Во всем теле. Течет вместо крови. Вываливается изо рта вместо слов. Сплетается в голове вместо мыслей. А те, человеческие, ускользают, их ловишь как воздух, как живительные лучи Таира. Но нечем дышать. Нечем согреться. Нечем жить.

— Ои! — прошептал лежащий на полу человек, и это было последнее его слово. «Я вернусь!» — подумал он, и эта мысль, случайно залетевшая в могучий, но утопающий в море нечеловеческого бытия мозг, была последним лучом в темном переплетении бессмысленных ходов лабиринта.