Вторжение. Битва за рай

Дознание по поводу смерти миссис Кристи и её ребёнка состоится в магистратуре округа 15 апреля. А тем временем констебль Уайкс предостерегает всех от праздных домыслов об этом случае».

И всё. Я прочла это через плечо Ли.

   — Похоже, тут больше вопросов, чем ответов, — сказала я.

   — А о муже вообще не упоминается, — заметил Ли.

Следующим был плотный официальный лист кремовой бумаги, уже пожелтевшей. Похоже, благодарность, сопровождающая медаль. Затейливыми буквами описывались действия рядового Бертрама Кристи, который бросился вперёд под вражеским огнём, чтобы спасти раненого и потерявшего сознание «капрала из другого полка». «Доставляя товарища на свои позиции, рядовой Кристи рисковал собственной жизнью и проявил незаурядную храбрость, за которую его величество с удовольствием награждает рядового Кристи медалью Святого Георгия».

   — Всё любопытнее и любопытнее, — покачал головой Ли.

   — Похоже на вас с Робин, — заметила я. — Ей бы тоже полагалась медаль.

Потом мы просмотрели ещё несколько разных бумаг: свидетельства о рождении всех троих Кристи, свидетельство о заключении брака между Бертрамом и Имоджин, открытка Бертраму от его жены, на которой было написано совсем немного: «Мы приедем поездом в 4.15.

Матушка посылает наилучшие пожелания. Ваша преданная жена Имоджин».

Ещё там лежало несколько банковских документов и блокнот, в котором было записано множество расчётов и сумм. Я показала на одну из них, гласившую: «За двуспальную кровать четыре фунта десять шиллингов шесть пенсов».

   — Это сколько? — спросил Ли.

   — Полагаю, около восьми долларов. Вроде бы фунты нужно умножать на два? А что делать с шиллингами и пенсами, понятия не имею.

Наконец мы добрались до последнего из официальных документов, длинного листа бумаги с красной печатью наверху. Текст был отпечатан на машинке, а внизу красовалась подпись чёрными чернилами. Мы устроились поудобнее, чтобы прочитать его, и увидели, что это сухой отчёт коронера об истории убийства мужчиной его собственных жены и ребёнка.

«Да будет известно всем, имеющим отношение к Королевскому суду, что я, Гарольд Эмори Дуглас Бэтти, будучи назначен коронером магистратуры округа Тамблер, с должным уважением к смерти провёл следующие исследования тела Имоджин Мэри Кристи, двадцати четырёх лет, замужней, прихожанки данного прихода, и тела Альфреда Бертрама Кристи, трёх лет от роду, сына данной прихожанки, проживавших в доме 16А по дороге Эберфойл, в сорока четырёх милях к юго-западу от горы Пинк, и сообщаю:

   1. Оба покойных встретили смерть примерно 24 декабря от руки Бертрама Хьюберта Секстона Кристи, в результате выстрелов в их головы.

   2. Оба покойных состояли в родстве с упомянутым Бертрамом Хьюбертом Секстоном Кристи, фермером, будучи женой и сыном последнего, и проживали в деревянном коттедже по упомянутому адресу, то есть в особенно удалённой части округа Тамблер.

   3. Мы не обнаружили никаких признаков супружеских проблем между Бертрамом Хьюбертом Секстоном Кристи и Имоджин Мэри Кристи; напротив, Бертрам Хьюберт Секстон Кристи являлся любящим мужем и отцом, а Имоджин Мэри Кристи — добросовестной и терпеливой супругой, а их сын Альфред Бертрам Кристи был спокойным ребёнком с крепким здоровьем, — по свидетельству Уилсона Хьюберта Джорджа, фермера, соседа покойных, и Мюриэл Эдны Мейберри, замужней, соседки покойных.

   4. Ближайшие к дому Кристи практикующий врач и сиделка находились на Дунстан-лейк, в полутора днях пути и дальше.

   5. Сильный пожар в буше начался вокруг дороги Эберфойл, вдоль Тамблер-Октопус-роуд, Уайлд-Гоут-трек и к югу от горы Пинк, в результате чего земли Кристи оказались в полной изоляции, и это было известно Бертраму Хьюберту Секстону Кристи.

   6. Оба покойных сильно обгорели в результате того, что пожар в буше добрался до жилища Кристи, и Бертрам Хьюберт Секстон Кристи, будучи уверен в том, что их ожоги смертельны, и не в силах выносить их страдания, и зная также, что медицинской помощи им ждать не приходится, убил обоих выстрелами в голову из винтовки, принадлежавшей Бертраму Хьюберту Секстону Кристи. Таковы показания Бертрама Хьюберта Секстона Кристи.

Таким образом, ясно, что оба покойные были сознательно и умышленно убиты Бертрамом Хьюбертом Секстоном Кристи из упомянутой винтовки, а тела намеренно сожжены в попытке скрыть этот факт.

   7. Медицинская наука не в состоянии определить, что случилось прежде — ожоги или выстрелы, и таково свидетельство доктора Джексона Мюрфилда Уотсона, практикующего врача и судебно-медицинского эксперта из окружного госпиталя в Страттоне.

   8. Полицейское расследование не смогло обнаружить каких-либо свидетелей и свидетельств относительно данного случая, и таковы показания констебля Фредерика Джона Уайкса из полицейского участка Тамблера.

   9. На основании всего вышеизложенного я не в состоянии сделать каких-либо выводов относительно того, как именно покойные встретили свою смерть.

РЕКОМЕНДАЦИИ:

   1. Необходимо срочно рассмотреть вопрос о предоставлении медицинской помощи округу Тамблер.

   2. Государственный обвинитель должен учесть информацию о добровольном и сознательном убийстве при рассмотрении дела Бертрама Хьюберта Секстона Кристи.

Заверено и подписано Гарольдом Эмори Дугласом Бэтти в магистратском суде Тамблера 18 апреля».

16

В железном ящике оставались ещё две бумаги.

Одна из них оказалась письмом от матери Имоджин Кристи. Письмо начиналось так:

Дорогой мистер Кристи!

   — «Мистер Кристи»! — воскликнул Ли.

   — Ну, в те дни все вели себя очень официально, — заметила я.

Я получила Ваше письмо от 12 ноября. Воистину Ваше положение весьма затруднительно. Как Вы знаете, я всегда стояла на Вашей стороне и защищала Вас в деле ужасной смерти моей дорогой дочери и моего дорогого внука, поскольку не видела другого выхода для Вас, и я всегда верила и искренне молилась, чтобы это было именно так. И я радовалась, как Вам известно, когда жюри признало Вас невиновным, потому что верила, что Вас обвинили несправедливо, и если закону неизвестны такие случаи, как Ваш, то это плохой закон, я бы сказала так. Но жюри присяжных вынесло единственно возможный вердикт, несмотря на то что утверждал судья. И Вы знаете, что я всегда придерживалась одного мнения и говорила об этом во всём округе. Не думаю, что я могла бы сделать больше. Никто, ни мужчина, ни женщина, не вправе теперь распускать язык, а если они ведут себя так дурно, как Вы сообщаете, и Вам придётся уехать из этого округа, то это просто стыд. Увы, женщин не остановить, если уж они начали сплетничать, и пусть я выгляжу предательницей собственного женского пола, но это действительно так, и так всегда было в мире и всегда будет. Но Вы знаете, что Вам всегда будут рады под крышей дома Имоджин Эммы Эйкин.

А на последнем листке было написано простенькое стихотворение:

Когда мы это прочли, Ли молча сложил все бумаги и убрал их в железный ящик. И я ничуть не удивилась, когда он снова поставил ящик в углубление под подоконником, а потом уложил на место доску. Я знала, что нет необходимости оставлять всё это здесь навсегда, позволяя рассыпаться в прах, но прямо сейчас нам нужно было слишком многое понять, о многом подумать. Мы тихо вышли из хижины.

На полпути обратно по ручью я обернулась к Ли, который шлёпал по воде за моей спиной. Это было едва ли не единственное место в прохладном зелёном туннеле, где мы могли выпрямиться. Я обхватила его рукой за шею и жадно поцеловала. После мгновения шока, когда губы Ли оставались неподвижными, он принялся целовать меня в ответ, крепко прижимаясь губами к моему рту. Вот так мы и стояли, прямо в холодном потоке, обмениваясь пылкими поцелуями. Я изучала не только губы Ли, но и его запах, ощущение его кожи, очертания его плеч, тепло его шеи. Через какое-то время я оторвалась от него и опустила голову ему на плечо, продолжая обнимать его одной рукой. Смотрела я на спокойно текущую воду, следовавшую предопределённым ей путём.