Грязный свет. Браво Его Величества

–От тебя. Помощь Найдэ больше не нужна. – Вместо того чтобы вздохнуть с

облегчением, женщина наоборот напряглась еще сильнее, потому как была уверена, что

пока она делает что-то для этого человека, её жизнь находится в безопасности. Но, как

только её услуги станут бесполезными, она умрет. Естественно эти странные предрассудки

не имели ничего общего с действительностью и основывались исключительно на байках,

которые ходили по всей столице и рассказывали о специальных поверенных

невообразимые истории. Отчасти и они были правдой, но в данный момент в планы

Аратима точно не входило то, чего ожидала от него Найдэ.

–Я слушаю. – И только сам Масун знал, чего стоило ему произнести это вслух. Он не

верил Аратиму, боялся его, хотел бы никогда его не видеть и не знать. Он всеми силами

хотел освободиться от этого гнета, от лишних обязательств и от необходимости постоянно

врать и скрываться. Но в то же время он уже настолько сильно сжился со своей ролью,

настолько сильно прикипел душой к новому делу, что не мог представить свою свободную

дальнейшую жизнь без планов и стратегий. В его голове в считанные секунды сложилось

сразу несколько цепочек развития событий, и в каждой он смог рассмотреть тот момент,

когда Гират прощает его предательство. В каждом из возможных вариантов ему проще

было подойти к наставнику тем, кем он является на самом деле, нежели в маске

примерного семьянина со скелетами в шкафу.

–Спровоцируй смерть Медана, и вы свободны. Отряд выдвигается в ближайшее время.

Иди с ними. – Аратим стоял возле стола и сосредоточенно наблюдал за реакцией Масуна.

Найдэ заняла единственный свободный табурет и молча смотрела на собеседников,

переводя взгляд то на одного, то на другого, не решаясь вставить свою реплику.

–Но как я это сделаю? – растерянный взгляд Масуна говорил о многом, в том числе о

том, что специальному поверенному с огромной долей вероятности предстоит запачкать

руки самому.

–Медан увел из поселения сестру Хамада, жену Абдула, двух дочерей Тайнира и невесту

Рамана. Напомни им об этом в пути. А заодно спроси, кто из их женщин вернулся домой

живой и невредимой. – Аратим не верил в успех предприятия, но выбора у него не было.

Либо этот недалекий стратег раздует пламя негодования еще в пути, либо специальному

поверенному придется искать другой способ устранения Медана. А это будет весьма

непросто, учитывая тот факт, что портить отношения с Гиратом ему никак нельзя.

Собственно говоря, именно поэтому Цеса и оказалась во дворце вместо Аратима. Если бы

этим занимался специальный поверенный, то молодой советник вряд ли сейчас в добром

здравии отдавал распоряжения, а скорее лежал в той же яме, что и пресловутая Принцесса

Арно. И был бы проклят Гиратом на веки со всеми вытекающими из этого последствиями

политического и экономического характера.

Масун несколько минут напряженно вглядывался в лицо Аратима, после чего с тяжелым

вздохом узника, идущего на казнь, протянул ему руку в знак того, что он принимает его

условия.

–Я сделаю ровно то, что ты мне велишь. Если они откажутся убивать Медана – в этом не

будет моей вины, и мы все равно будем свободны.

Аратим колебался несколько мгновений, но, взвесив все за и против, все же пожал руку

Масуна. Если мужчине удастся незаметно для Гирата подговорить других участников

данного мероприятия совершить весьма справедливое действие, Аратим будет очень

доволен. Если не удастся – он вмешается сам или попросит Джога. В любом случае

наличие хоть какого-то шанса уйти из Беростана незапачканным пока еще грело душу

специального поверенного, а потому даже такая сомнительная сделка могла принести свои

плоды.

Глава 19.

Солнце палило нещадно.

В горячем воздухе плыли запахи гари и крови, рассеивалась пыль с мостовых, поднятая

галопирующими лошадьми, и развевались на ветру истерзанные красные ленты. На

дворцовой площади толпился народ – пронесся слух, что Принцесса Арно мертва. Никто,

однако, не торопился раскладывать по камешкам и бревнышкам эшафот, все ждали,

растерянно переглядывались и перешептывались. Люди свободно проходили через ворота

во дворец, толпа росла, стражники не препятствовали массовому скоплению и также

казались рассеянными.

Аратим стоял в стороне, как и в прошлый раз, укрывшись под сенью раскидистых

деревьев. Он наблюдал. Предпринимать что-либо было пока еще рано. Специальный

поверенный посмотрел вверх, на солнце – время перевалило за полдень. Он начинал

переживать.

В этот момент послышался невнятный гул толпы, который нарастал по мере

восхождения на трибуну советника Медана. Аратим присмотрелся: руки мужчины

оказались связаны, позади него шли двое из отряда Гирата в сопровождении Масуна.

Напряженное ожидание сменилось еще более стойким ощущением, что они не успеют или

не сумеют казнить советника, и Аратим начал судорожно просчитывать все возможные

варианты развития событий. Каждый раз он приходил к тому, что Медана либо спрячут,

либо увезут под охраной, и тогда он уж точно не сможет добраться до объекта, поэтому

нужно что-то предпринимать именно здесь и сейчас.

Тайнир и Абдул, приведшие советника на площадь, оказались под пристальным

вниманием специального поверенного. Заученным движением Таланта он распознал

эманации гнева и страха и начал очень аккуратно подпитывать их извне. Собирая по

крупицам состояние толпы, вычленяя нотки злорадства и торжества, вкупе с редкими

аккордами ненависти и желания мести, он плел новую песню, которая постепенно начала

звучать все громче в голове двух мужчин позади Медана. Он молился только о том, чтобы

что-нибудь задержало Гирата, который в этот момент проводил в город Лиадэ с ребенком,

дабы доказать ликующей толпе возрождение прежней власти.

Совсем скоро с трибуны, оккупированной слугами, зазвучали призывные лозунги

совершить месть. На площадь вывели освобожденных илоток. К некоторым из них тут же

бросились родные и начали уводить их с улицы домой, чтобы отмыть и вылечить

израненные тела. Тайнир усмотрел среди них свою дочь, уведенную из Силая несколько

месяцев назад, и не поверил своему счастью. Это и стало катализатором момента: Тайнир

вытащил девушку из толпы, поднял на эшафот и, прижимая к телу вновь обретенное дитя,

произнес пламенную речь. Толпа подхватывала и повторяла практически каждое слово, из

разных уголков слышались одобрительные возгласы, женщины плакали, мужчины готовы

были идти в бой. И вот настал тот момент, когда народ не выдержал – первые ряды

кинулись вершить правосудие.

Медан не сопротивлялся. Ни когда его привязывали к лошадям за руки и ноги, ни когда

под восторженные крики толпы, животные погнали в разные стороны. Он смиренно

улыбался, представляя себе, как там, в пучинах новой жизни, встретится с ней и снова

будет её рабом. Гират увидел лишь жалкие останки своего сына, но в знак солидарности с

народом не стал ни скорбеть, ни наказывать виновных прилюдно. Вместо этого он

поднялся к своим соратникам и приказал вынести во двор тело Принцессы Арно. Мертвая,

но все равно прекрасная, она была штырями прибита к деревянной плите, перерезанное

горло чернело на фоне бледно-серого тела, белые кудри падали до земли, а окровавленное

лицо нисколько не потеряло своего великолепия. Её оставили гнить. И каждый желающий

имел право издеваться над этим телом, сколько угодно. Но никто к нему не прикоснулся –

слишком свежа была память, слишком отвратительным находили для себя люди

уподобляться такой мерзости.

Еще одна пламенна речь о восстановлении мира и былого величия закончилась

появлением маленького Асаха и Лиадэ, которых люди приняли с опаской, но весьма